arrow-downcheckdocdocxfbflowerjpgmailnoarticlesnoresultpdfsearchsoundtwvkxlsxlsxyoutubezipTelegram
Энциклопедия

Множественная реализуемость

В философии сознания тезис множественной реализуемости предполагает, что один ментальный вид (свойство, состояние, событие) может быть реализован множеством различных физических видов. Типичным примером здесь является боль. Многие философы утверждали, что широкий спектр физических свойств, состояний или событий, не разделяющих общих характеристик на уровне описания, могут все реализовывать одну и ту же боль. Этот тезис выполнял роль посылки в самом влиятельном аргументе против первых теорий, которые отождествляли ментальные состояния с состояниями мозга (психонейронные теории тождества). Также он использовался в первых аргументах в пользу функционализма. Позднее нередуктивные физикалисты приняли его (в основном без изменения), чтобы бросить вызов всем разновидностям психофизического редукционизма. Этот аргумент даже использовался, чтобы поставить под вопрос функционализм, который изначально отталкивался от него.

Редукционисты предложили многочисленные ответы. Первые ответы либо атаковали аргумент от допущения множественной реализуемости к заключению теории анти- редукции/тождества, либо предлагали ревизии классического редукционизма, которые включали в себя это допущение. Совсем недавно некоторые редукционисты усомнились в самой истинности допущения множественной реализуемости.


1. Аргументы множественной реализуемости

1.1. Что такое множественная реализуемость?
1.2. Аргументы против «редуктивных» теорий тождества сознание-мозг
1.3. Аргументы в пользу функционализма
1.4. Аргумент от психологического объяснения
1.5. Множественная реализуемость в частной системе по времени

2. Редукционистские ответы

2.1. Односторонние нагелианские соединительные принципы
2.2. Предметно-специфичные редукции
2.3. Успехи нейронауки
2.4. Вопрос об индивидуации ментальных видов
2.5. Отрицание переносимости
2.6. Пересмотренная редукция и теория тождества
2.7. Редуктивное единство низкого уровня

3. Непреходящее наследие множественной реализуемости
Библиография

 

1. Аргументы множественной реализуемости

1.1. Что такое множественная реализуемость?

Тезис множественной реализуемости ментального состоит в том, что некоторый психологический вид (вроде боли) может быть реализован различными физическими видами: состояниями мозга в случае земных млекопитающих, электронными состояниями в случае соответствующим образом запрограммированных цифровых компьютеров, состояниями зеленой слизи в случае инопланетных существ и так далее. Корректная характеристика отношения реализации остается спорным вопросом в аналитической метафизике [Gillett 2003, Polger 2004]. Но каковым бы ни было правильное объяснение, тезис множественной реализуемости ментального состоит в том, что некоторый психологический вид (вроде боли) может находиться в этом отношении со многими различными физическими видами.

В паре примеров, иллюстрирующих множественную реализуемость в специальных науках (экономика и психология), Джерри Фодор [Fodor 1974] неявно различал два типа этого отношения. Назовем первый тип, представленный в примерах, приведенных в конце предыдущего абзаца, множественной реализуемостью «по физическим типам структур»: существа с различными физическими структурами, реализующими их психологические состояния, могут тем не менее находится в одинаковых психологических состояниях. Более радикальный тип множественной реализуемости будет получен, если частная физическая (например, нервная) система может реализовывать один психологический вид посредством различных физических состояний этой же самой системы в разное время. Назовем этот второй смысл множественной реализуемостью «в частной системе по времени». (Это термины из [Bickle1998, Ch. 4].) Второй смысл является более радикальным, потому что для каждого существующего познающего субъекта может найтись дизъюнкция физических состояний, реализующих каждый ментальный вид. Важность более радикального вида обсуждается далее (раздел 1.5. ниже).


1.2. Аргументы против «редуктивных» теорий тождества сознание-мозг

Хилари Патнэм ввел множественную реализуемость в философию сознания в серии работ, опубликованных в течение 1960-х. В противовес «теоретикам состояния мозга», которые считали, что каждый психологический вид тождественен некоторому еще не открытому нейронному виду, Патнэм [Putnam 1967] замечает, что широкое разнообразие земных существ, по-видимому, способно испытывать боль. Люди, другие приматы, другие млекопитающие, птицы, рептилии, амфибии и даже моллюски (например, осьминоги) кажутся резонными кандидатами. Но тогда, чтобы «теория состояния мозга» была истинной, обязательно должен быть некоторый физико-химический вид, общий для этого широкого разнообразия испытывающих боль биологических видов и скоррелированный в точности с каждым проявлением этого ментального вида. (Это является необходимым условием предполагаемого типового тождества.) Но сравнительная нейроанатомия и физиология, факты о конвергентной эволюции и кортикализация функции (особенно сенсорной функции) по мере роста кортикальной массы у разных видов — все вместе говорят против данного требования.

Кроме того, ранние теории тождества сознания и мозга настаивали на том, что эти тождества, будучи контингентными, выполняются в силу естественного (научного) закона. Но тогда любой физически возможный познающий субъект (например, носитель боли) также должен быть в состоянии обладать этим физико-химическим видом. Здесь в дискуссию входят известные философские фантазии. Андроиды на основе кремния, электронные роботы с искусственным интеллектом и марсиане с зеленой слизью, пульсирующей в их черепах, все кажутся возможными реализаторами боли. Но им не хватает «состояний мозга», сопоставимых с нашими на каждом уровне физического описания. Более того эти теории тождества сознания и мозга должны были быть полностью всеобщими. Каждый ментальный вид считался бы тождественным каждому нейронному виду. Поэтому критику нужно найти только один ментальный вид, имеющийся у разных видов и при этом различно реализуемый на физико-химическом уровне. Патнэм признает, что ранние теории тождества были эмпирическими гипотезами. Но одно из их следствий являлось «определенно амбициозным» и, весьма вероятно, ложным.

Сформулированный в канонической форме исходный аргумент множественной реализуемости Патнэма ведет к заключению теории анти-тождества из двух посылок:

1. (тезис множественной реализуемости) Все ментальные виды множественно реализуемы различными физическими видами.

2. Если данный ментальный вид является множественно реализуемым различными физическими видами, то он не может быть тождественен какому-либо конкретному физическому виду.

3. (заключение: тезис анти-тождества) Никакой ментальный вид не является тождественным какому-либо физическому виду.

В такой простой форме это дедуктивно валидный аргумент.

Фодор [Fodor 1974] расширил исходный аргумент Патнэма, доказывая, что редукционизм накладывает слишком сильное ограничение на теории, допустимые в специальных науках вроде психологии. Согласно Фодору, редукционизм является конъюнкцией «частного (token) физикализма» с утверждением, что есть предикаты естественных видов в физике, соответствующие каждому термину естественного вида в любой идеально полной специальной науке. В свою очередь, он характеризует «частный физикализм» как утверждение, что все события, о которых говорит наука, являются физическими, — это более слабый тезис, чем редукционизм или физикализм тип-к-типу. Рассмотрим следующий ряд чисел:

1 1 2.

Этот ряд содержит два типа чисел (1 и 2), но три частных проявления этих двух типов (два частных проявления типа числа 1 и одно частное проявление типа числа 2). Ментальные состояния допускают схожую двойственность. Когда вы и я вместе придерживаемся убеждения, которое Фодор защищает в «Language of Thought», то имеется один тип ментального состояния, но два частных проявления этого типа (состояние вашего убеждения и состояние моего убеждения). Физикализм тип-к-типу настаивает на том, что типы ментальных состояний тождественны типам физических состояний; этот взгляд противоречит множественной реализуемости. Но частный физикализм настаивает только на том, что каждое частное проявление каждого типа ментального состояния тождественно некоторому частному проявлению состояния физического типа — не необходимо всякий раз проявление частного случая того же типа физического состояния.

Фодор предоставил редукционистам наиболее разработанную теорию редукции того времени: понимание интертеоретической редукции как «выводимости» Эрнста Нагеля [Nagel 1961]. Представление Нагеля «соединяет» разнородные элементы словарей редуцируемой и редуцирующей теории посредством «соединительных законов» (это не термин Нагеля!) и утверждает редукцию, когда законы редуцируемой теории выводимы из законов редуцирующей теории и соединительных законов. Согласно Фодору [Fodor 1974], если редукционизм заключается в установлении физикализма, то эти кросс-теоретические соединительные законы должны утверждать (контингентные) тождества редуцируемых и редуцирующих видов. Но с учетом множественной реализуемости, единственный способ, которым можно достичь этого, — если физическая наука, являющаяся составным элементом психофизического соединительного закона, представляет собой дизъюнкцию всех терминов, обозначающих возможные физические реализации ментального вида. Чрезвычайно вероятно, учитывая величину и разнообразие действительных (не говоря о возможных) физических реализаторов, что дизъюнктивный компонент не будет видовым предикатом какой-либо конкретной физической науки. Также чрезвычайно вероятно, что этот дизъюнктивный компонент не появится ни в одном собственном законе конкретной физической науки. Таким образом, множественная реализуемость демонстрирует, что данное дополнительное условие редукционизма (за рамками частного физикализма) эмпирически несостоятельно.


1.3. Аргументы в пользу функционализма

Допущение множественной реализуемости также использовалось, хотя и косвенно, в первых аргументах в пользу функционализма. Функционализм в философии сознания определяет ментальные состояния в терминах их причин и действий. Например, боль вызывается повреждением тканей или травмой различных частей тела, и затем причиняет убеждения (например, что испытывается боль), желания (например, облегчения боли) и поведенческие акты вроде вскрикивания, ухода за поврежденной областью и поиска болеутоляющих лекарств. Любое внутреннее состояние, которое опосредует схожий паттерн причин и действий, является болью — независимо от конкретных физических механизмов, которые опосредуют этот паттерн в каждом данном случае. Нед Блок и Джерри Фодор [Block and Fodor 1972] отмечают, что множественная реализуемость ментального на физических типах показывает, что любая физикалистская гипотеза типового тождества не будет достаточно абстрактной. С другой стороны, кажется, что функционализм находится на следующем уровне абстракции по сравнению с объяснением поведения на основе физических механизмов. Кроме того, кажется, что он является в достаточной мере абстрактным, чтобы справится с множественной реализуемостью. Также Блок и Фодор отмечают, что множественная реализуемость на уровне физического описания представляет собой общую характеристику обычных функциональных видов наподобие мышеловки или толкателей клапанов. Таким образом, определение ментальных видов как функциональных, по всей видимости, находится именно на том уровне абстракции, чтобы справиться с множественной реализуемостью. В свете такой характеристики ментальных состояний это оправданная эмпирическая гипотеза.

Следует отметить, что в отличие от дедуктивного (и валидного) характера исходного аргумента Патнэма против теорий тождества этот аргумент в пользу функционализма явно недедуктивный. Важно не смешивать аргумент против теории тождества с аргументом в пользу функционализма, поскольку некоторые критические замечания к множественной реализуемости могут говорить против одного, но быть неприложимыми к другому.

Многие современные нередуктивные материалисты отрицают, что ментальные виды могут быть отождествлены c функциональными. Некоторая часть их критики против функционализма зависит от вопросов относительно индивидуализма в психологии. Однако Патнэм использовал множественную реализуемость, чтобы оспаривать сам функционализм. В определении природы ментальных видов многие функционалисты следовали за Патнэмом (и Фодором), принимая «функционализм машины Тьюринга»: ментальные виды тождественны вычислительным видам соответствующим образом запрограммированной универсальной машины Тьюринга. Однако Патнэм [Putnam 1988] доказывал, что ментальные виды как «композиционно», так и «вычислительно» пластичны. Первое положение — это его известное утверждение множественной реализуемости ментального на физическом. Второе заявляет, что один и тот же ментальный вид может быть свойством систем, которые не находятся в одном и том же вычислительном состоянии (машины Тьюринга). В данной работе множественная реализуемость наносит ответный удар по той самой теории сознания, которую она изначально мотивировала.


1.4. Аргумент от психологического объяснения

Психолог Зенон Пилишин [Pylyshyn 1984] обращается к множественной реализуемости, чтобы обосновать методологическую критику редукционизма. Он описывал пешехода, только что ставшего свидетелем автомобильной аварии, бросившегося к ближайшей телефонной будке и набирающего 9 и 1. Что сделает этот человек дальше? Наберет еще 1 с очень высокой вероятностью. Почему? Ввиду систематического обобщения, устанавливаемого между тем, что он понял, его фоновым знанием, возникающими в связи с этим интенциями и данным действием (описываемым интенционально).

Однако мы не обнаружим этого обобщения, если сконцентрируемся на нейрофизиологии этого человека и последующих мышечных сокращениях. Этот уровень объяснения слишком слаб, так как он не может сказать нам, что данная последовательность нейронных событий и мышечных сокращений соответствует действию по набору 1. Это физиологическое объяснение связывает лишь один путь выяснения номера экстренного телефона с одним путем осознания того, что произошла чрезвычайная ситуация, с одной конкретной последовательностью нейронных событий и возникающими мышечными сокращениями, приводящими к поведению (описываемому неинтенционально). Однако число физиологических событий, составляющих каждый из этих когнитивных классов — выяснения, осознания, действия по набору, — является потенциально неограниченным, причем зачастую элементы каждого класса не связаны друг с другом на физиологическом уровне описания. (Это — отсылка Пилишина к множественной реализуемости.) Итак, если на более высоком уровне описания есть обобщение, доступное для фиксации (а в примере с пешеходом так и есть, конечно), то исключительно редукционистский подход к психологическому объяснению лишится его. Таким образом, в силу множественной реализуемости редукционизм нарушает установку научной методологии: стремиться зафиксировать все фиксируемые обобщения. (Фодор [Fodor 1975, Ch. 5] и Теренс Хорган [Horgan 1993] выдвигают родственные методологические оговорки относительно редукционизма, опирающиеся прежде всего на множественную реализуемость. Бикл [Bickle 1998, Ch. 4] отвечает на них.)


1.5. Множественная реализуемость в частной системе по времени

Более современные антиредукционисты подчеркивали более радикальный тип множественной реализуемости — в частной системе по времени. Еще в конце 1970-х Блок [Block 1978] настаивал на том, что требуемое сужение психологических видов в связи с более радикальным типом множественной реализуемости делает психологию неспособной к фиксации каких бы то ни было обобщений, выполняющихся для разных видов. Рональд Эндикот [Endicott 1993] дает эмпирический разворот ответу Блока, указывая на определенные факты пластичности в отдельном человеческом мозге. Способность различных нейронных структур и процессов к сохранению конкретной психологической функции в результате травмы, поражения, изменения требований выполнения задачи, онтогенеза и других факторов достаточно велика. Эти факты далее учитываются против любых редукций или тождеств между психологическими и физическими видами. Несомненно, что Хорган [Horgan 1993] обращается к этому радикальному смыслу множественной реализуемости, когда пишет:

Не надо далеко ходить за множественной реализуемостью. Судя по всему (подчеркну, что на деле это нам пока не известно), интенциональные состояния, которые мы приписываем друг другу, могут оказаться радикально множественно реализуемыми на нейробиологическом уровне описания даже у людей; в действительности даже у отдельных людей; в действительности даже у отдельного человека с учетом структуры его центральной нервной системы в отдельный момент его жизни. [Horgan 1993, 308; курсив автора]

Этот радикальный смысл стал положением по умолчанию для нередуктивных физикалистов, чье решение проблемы сознание-тело все еще доминирует в англо-американской философии сознания. Исходная множественная реализуемость Патнэма остается центральной для этого решения, хотя вторая посылка теперь заменяется на:

(2’) Если ментальные виды множественно реализуемы (в радикальном смысле), тогда психология не может быть редуцирована к физической науке;

А первоначальное заключение Патнэма заменяется на:

(3’) Психология не может быть редуцирована к физической науке.


2. Редукционистские ответы

2.1. Односторонние нагелианские соединительные принципы

Роберт Ричардсон [Richardson 1979] полагает, что возражение Патнэма-Фодора редукционизму является результатом непонимания настоящего представления об интертеоретической редукции Эрнста Нагеля. И хотя все развернутые примеры исторических случаев Нагеля включают двустороннюю кросс-(редуцируемую и редуцирующую) теорию «условий связанности», все, что требует его «принцип выводимости», — это односторонние кондициональные связи, выражающие достаточные условия на редуцирующем уровне. Ричардсон даже цитирует места из Нагеля [Nagel 1961], свидетельствующие о том, что Нагель сам так это понимал. Множественная реализуемость бросает вызов лишь необходимости (и не-дизъюнктивности) редуцирующих условий и поэтому не представляет угрозы даже для предполагаемой нагелевской редукции психологии к физическим наукам.


2.2. Предметно-специфичные редукции

Дэвид Льюис [Lewis 1969] утверждает, что несовместимость редукционистского тезиса с множественной реализуемостью устраняется, когда мы замечаем скрытую относительность первого в связи с контекстами. Пример от здравого смысла иллюстрирует это положение. Следующие три утверждения представляются несовместимыми:

(1) Есть только один выигрышный номер лотереи.
(2) Выигрышный номер лотереи — 03.
(3) Выигрышный номер лотереи — 61.

Эти три схожих утверждения также представляются несовместимыми:

(1’) (редукционистский тезис) Есть только одна физико-химическая реализация боли.

(2’) Физико-химическая реализация боли — это возбуждение С-волокон.

(3’) Физико-химическая реализация боли — это … (нечто совсем иное).

((2’) и (3’) отражают утверждение множественной реализуемости.) Но нет никакой тайны в том, как примирить (1)–(3). Добавим «каждую неделю» к (1), «на этой неделе» к (2) и «на прошлой неделе» к (3). Аналогично добавим «для каждого типа структуры» к (1’), «у людей» к (2’) и «у моллюсков» к (3’). Несовместимости исчезают. Точка зрения Льюиса заключается в том, что редуктивные тождества всегда являются предметно-специфичными.

Многие редукционистские философы дополняли позицию Льюиса примерами из науки. Патрисия Черчленд [Churchland 1986, Ch. 7], Клиффорд Хукер [Hooker 1981], Берент Энк [Enç 1983] и другие философы науки описали исторические интертеоретические редукции, где данное редуцируемое понятие являлось множественно реализуемым на редуцирующем уровне. Типичным примером является понятие температуры из классической равновесной термодинамики. Температура газа тождественна среднему значению молекулярной кинетической энергии. Однако температура твердого тела тождественна среднему максимальному значению молекулярной кинетической энергии, так как молекулы твердого тела связаны в решетчатых структурах и, следовательно, ограничены по ряду колебательных движений. Температура плазмы — это нечто совсем другое, так как молекулярные составляющие плазмы разорваны. Даже вакуум обладает температурой («абсолютно черного тела»), хотя он не содержит никаких молекулярных составляющих. Температура классической термодинамики является микрофизически множественно реализуемой на множестве различных физических состояний. Между тем это — «хрестоматийная» интертеоретическая редукция и кросс-теоретическое отождествление. Редукции и отождествления являются специфическими по отношению к виду агрегатного состояния.

Исходная идея Льюиса также лежит в основе обращения Кима [Kim 1989, 1992] к структурно-специфическим «локальным редукциям». Ким согласен, что множественная реализуемость исключает общую редукцию (структурно-независимой) психологии к физической науке. Но она допускает (и даже санкционирует) локальную редукцию к теории физических механизмов данного структурного типа. (Ким признает, что соответствующие структурные типы здесь, вероятно, будут более узкими, чем биологические виды.) Локальные редукции включают «структурно-специфические соединительные законы», где ментально-физическая двустороння связь появляется в качестве следствия условного высказывания, чей антецедент обозначает специфический структурный тип (например, «если Х является членом структурного типа S, то Х находится в ментальном состоянии М, если и только если Х находится в физическом состоянии Р»). Условные высказывания, антецеденты которых обозначают разные структурные типы, как правило, будут в качестве следствий иметь эквиваленции, чьи ментальные термины-конституенты являются кореферентными, но чьи физические термины-конституенты обозначают разные физические события. Множественная реализуемость приводит к этому существенному переосмыслению соединительных законов классического редукционизма. Но, согласно Киму, в целом локальные редукции в науке — это скорее правило, а не исключение, и они являются адекватными для любой осмысленной научной или философской цели. Подход Кима является иным способом выражения скрытой предметной специфичности научных редукций.


2.3. Успехи нейронауки

Ким [Kim 1992] предлагает, а Бикл [Bickle 1998, Ch. 4] подчеркивает, что руководящие методологические принципы в современной нейронауке предполагают родство нижележащих нейронных механизмов. Это допущение задает форму большинства экспериментальных техник и теоретических заключений, выводимых из экспериментальных результатов. Родство допускается как внутри одного биологического вида, так и по разным. Если бы радикальная множественная реализуемость на самом деле имела место среди видов в действительном мире, то современные экспериментальные техники, основывающиеся на этом допущении, должны были бы приносить мало пользы. Зачем, например, изучать визуальную систему макаки для исследования работы зрительного аппарата у человека, если мы не можем с уверенностью допустить некоторое родство по разным видам? Почему позитронно-эмиссионная томография (ПЭТ) и функциональная магнитно-резонансная томография (фМРТ) должны раскрывать общие области высокой метаболической активности в ходе выполнения психологической задачи как у разных людей, так и у одного отдельного человека, — сейчас уже вплоть до миллиметра пространственного разрешения? Стандартные нейронаучные экспериментальные процедуры и даже средства клинического диагностирования были бы безнадежно наивными перед лицом сильной множественной реализуемости. Но эти процедуры и средства работают (и не являются безнадежно наивными).

Ким и Бикл настаивают на том, что эти успехи являются свидетельством того, что психологические функции не настолько радикально множественно реализуемы, насколько полагают функционалисты и антиредукционисты. Даже нейронная пластичность является систематической. Она законосообразно проявляется после поражения основной системы; есть базовые нейронные механизмы, которые содействуют этому. Более того, после поражения функция часто серьезно ухудшается. Люди все еще могут говорить, манипулировать пространственными репрезентациями или двигать своими конечностями, но выполнение этих функций часто качественно и количественно хуже, чем в норме. Этот факт поднимает сложный вопрос относительно индивидуации психологической функции. Реализуют ли эти альтернативные нейронные структуры ту же самую психологическую функцию — тот же самый ментальный вид — что и до этого? (Этот последний ответ был далее развит. См. следующий раздел ниже.)

Бектел и Дженнифер Мундейл [Bechtel and Mundale 1999] предоставляют наиболее обширные эмпирические детали относительно предполагаемых или допускаемых типовых тождеств мозга по разным биологическим видам в нейронаучной практике. Их явной мишенью является методологическое следствие, выводимое иногда из допущения множественной реализуемости: если психологические состояния множественно реализуются по биологическим видам, тогда нейронаука — научное изучение мозга — будет мало полезной для понимания когнитивных способностей. Но, как демонстрируют данные из нейронауки о зрении, нейроученые с успехом использовали понимание мозга, чтобы разложить зрительную когнитивную функцию. Нейронаучная цель заключалась в том, чтобы

показать, как функциональные соображения встроить в разработку структурной таксономии и как, в свою очередь, эта таксономия может быть эвристическим руководством в разработке моделей обработки информации. Этот проект не обесценивается множественной реализуемостью психологических состояний; наоборот, он полагается на допущение, что есть общая реализация механизмов обработки визуальной информации по разным биологическим видам. [Bechtel and Mundale 1999, 201]

Трудно оспаривать достигнутые эмпирические успехи. Поэтому, даже если принимать утверждение множественной реализуемости, необходимо с большой опаской выводить из него сильные следствия о методологической независимости психологии.


2.4. Вопрос об индивидуации ментальных видов

В последние годы критики стали оспаривать истинность посылки множественной реализуемости. Один подход оспаривает способ, при помощи которого сторонники множественной реализуемости индивидуализируют ментальные виды.

Ник Зангвил [Zangwill 1992] был первым, кто предположил, что множественная реализуемость по разным биологическим видам никогда «не была доказана». Утверждение множественной реализуемости допускает типовые тождества ментальных видов по разным [биологическим] видам. Согласно Зангвилу, это допущение проблематично — с учетом того, что очевидные сенсорные и моторные различия разных видов сами производят разные паттерны причины-и-действия на всех уровнях описания, за исключением самого грубого. В случае успешности это возражение подрывает аргумент множественной реализуемости отрицанием того, что у разных биологических видов встречаются одни и те же ментальные виды, реализуемые разными физическими механизмами.

Лоуренс Шапиро [Shapiro 2000 также заявляет, что философы слишком поспешны, когда утверждают, что данный вид является множественно реализуемым. Некоторые свойства реализаторов релевантны для целей, действий или способностей, которые определяют данный функциональный вид, но другие — нет. Рассмотрим штопоры. Этот функциональный вид может «множественно реализовываться» двумя отдельными случаями, которые отличаются только по цвету. Тем не менее эта физическая разница не делает их по-настоящему разными реализациями штопора, потому что она не имеет никакого значения для их функционирования в качестве штопоров. Аналогично и для двух штопоров, которые отличаются только тем, что один сделан из алюминия, а другой — из стали. Несмотря на то, что разница материалов может иметь значение для некоторых функциональных видов, это не так для штопоров. Как замечает Шапиро, «алюминий и сталь не представляют собой разных реализаций штопора официанта, потому что по отношению к свойствам, которые делают их пригодными для вытаскивания пробок, они являются тождественными» [Shapiro 2000, 644]. Установление настоящей множественной реализуемости требует аргумента — необходимо указать на различия свойств реализаторов, которые приводят к функциональному различию.

Шапиро утверждает, что это требование создает дилемму. Рассмотрим то, что, по всей видимости, является подлинным случаем множественной реализуемости, то есть два объекта, которые «делают одно и то же», но очень разными способами. Либо реализующие виды действительно различаются по своим каузально релевантным свойствам, либо нет. Если нет, тогда у нас действительно нет случая множественной реализуемости (как со штопорами, которые отличаются только по цвету или составу). Если — да, тогда они являются разными видами. Но тогда они не являются одним и тем же видом, и у нас опять нет примера множественной реализуемости — отдельного вида с различными реализациями.

Обычным основанием для группировки различных реализаторов в рамках одного функционального вида является то, что такая классификация раскрывает интересные сходства того рода, которые, согласно нашим ожиданиям, схватываются в законах или обобщениях науки более высокого уровня. Но, в соответствии с Шапиро, когда реализующие виды значительно различаются по своим каузально релевантным свойствам по отношению к рассматриваемой функции, любые общие законы или обобщения являются «обескураживающе бестолковыми» [Shapiro 2000, 649]: например, все реализаторы мышеловок используются, чтобы ловить мышей; функция видеть есть и у глаза камерного типа, и у фасеточного глаза. Шапиро замечает: «Если [функциональные виды] разделяют многие каузально релевантные свойства, тогда они не являются различными реализациями… если у них нет никаких или есть только несколько общих каузально релевантных свойств, тогда нет никаких или есть только несколько законов, которые истинны для них обоих» [Shapiro 2000, 649]. Первый рог дилеммы признает единый функциональный вид, но отрицает его множественную реализуемость. Второй подрывает базовое основание для группировки изначально разных видов в рамках одного функционального вида. Шапиро заключает, что вместе взятые эти рога делают затруднительным любое утверждение о множественных реализациях одного и того же функционального вида.

Марк Коуч [Couch 2004] продвигает схожую дилемму. Защита утверждаемой множественной реализации включает в себя два шага. Ее сторонники должны показать, (i) что физические состояния (или реализаторы) различаются по типу и (ii) что функциональные свойства являются тождественными по типу. Возражения к утверждаемой множественной реализации могут атаковать каждый из этих шагов, и, что самое важное, оспариваемый шаг может отличаться от случая к случаю. (Успешная критика одного из двух блокирует аргумент множественной реализуемости.) Как мы видели в предыдущем разделе, Бектел и Мундейл [Bechtel and Mundale, 1999] описывают случаи, в которых когнитивные нейроученые относятся к физическим реализаторам (состояниям мозга) как тождественным по типу у разных видов (атака на шаг i). В других случаях — пример Коуча, где глаз примата противопоставляются глазу осьминога, — можно обратиться к легко обнаруживаемым различиям в функциональных свойствах (атака на шаг ii). Эти два глаза обладают двумя разными пигментами в своих фоторецепторах, разной сетчаткой и разными способами фокусировки света. Эти физические различия ведут к прямым (функциональным) различиям ввода-вывода: по времени реакции на оптические стимулы, на которые отвечают эти глаза, и так далее. Их функции могут быть схожи, но схожесть — это не тождество, а множественная реализация требует именно последнего. Кросс-видовые функциональные сходства часто являются поверхностными, особенно среди видов самых разных таксонов (это положение разделяется Коучем и Шапиро). В реальной научной практике открываемые физические (нейронные) различия обычно принуждают психологов к поиску функциональных различий. Точка зрения Коуча заключается в том, что индивидуация психологических состояний, подобно индивидуации состояний в мозге, является предметом эмпирического исследования. Шапиро и Коуч дают понять, что утверждения множественной реализуемости сильно полагаются на «народные» психологические интуиции относительно индивидуации ментальных видов.

Бектел и Мундейл [Bechtel and Mundale 1999] отмечают, что сторонники множественной реализуемости обращаются к различным степеням «детализированности» в индивидуации ментальных и нейробиологических видов. Они ограничиваются анализом психологических состояний на грубо-детализированном уровне, на котором для тождеств ментальных видов достаточно самых расплывчатых сходств входов и выходов у разных биологических видов. При этом они же настаивают на очень четко-детализированной индивидуации состояний мозга, где небольшие различия у разных биологических видов являются достаточными для типового нейронного различия. Но психологические атрибуции допускают более четкие детализации, а нейронные атрибуции допускают более грубые детализации. Бектел и Мундейл настаивают на том, что, когда одинаковая степень детализации выбирается для обоих, обнаруживаются ментально-нейронные типовые тождества, выполняющиеся по разным биологическим видам. В любом случае, несправедливо придерживаться очень четкой детализации относительно индивидуации нейронных типов, в то же самое время придерживаясь очень грубой детализации относительно индивидуации ментальных типов.

Некоторые из этих аргументов быстро привлекли критическое внимание. Например, Джиллетт [Gillett 2003] утверждает, что Фодор и другие сторонники множественной реализации принимают «пространственный» взгляд на реализацию, который позволяет свойствам реализатора и реализуемым свойствам инстанциироваться в различных индивидах, находящихся в отношениях части-целого. Шапиро и другие оппоненты принимают «плоский» взгляд на реализацию, который требует, чтобы свойства реализатора и реализуемые свойства инстанциировались в одном и том же индивиде. Во-первых, Джиллетт показывает, что критические аргументы, как у Шапиро, не попадают под пространственный взгляд на реализацию; и во-вторых, что эти критики не защитили плоский взгляд перед пространственным. Джиллетт заключает, что неспособность прямо обратиться к сути отношения реализации сводит на нет такую критику, как у Шапиро и других, кто попросту оставляет в стороне задаваемый вопрос против исходной защиты множественной реализации как у Фодора.


2.5. Отрицание переносимости

Помимо обращения к видоспецифичным соединительным законам и локальной редуцируемости Ким [Kim 1992] предлагает два дополнительных ответа на аргумент множественной реализуемости. Его ответ «отрицания переносимости» начинается с известного факта, что вид «жад» распадается на жадеит и нефрит. Таким образом, жад не способен пройти тест переносимости на номичность из-за своей исходной дизъюнктивной природы. Множественная реализуемость психологических видов вызывает то же самое следствие. Вместо того чтобы превращать психологию в независимую специальную науку, множественная реализуемость предполагает, что нет никакой структурно-независимой научной психологии. Есть только «локальные» научные психологии, каждая из которых редуцируема к теории лежащих в ее основе физических механизмов рассматриваемого структурного типа.

Близко связанным является и ответ Кима о «каузальных силах». Научные виды индивидуализируются посредством своих каузальных сил, а каузальные силы каждого частного случая некоторого реализуемого вида тождественны каузальным силам своего реализатора. Из этих принципов следует, что частные случаи ментального вида с отличными физическими реализациями являются различными видами. Таким образом, (структурно-независимые) ментальные виды не являются каузальными видами и, следовательно, дисквалифицируются в качестве по-настоящему научных видов. Множественная реализуемость приводит к тому, что структурно-независимые ментальные виды не соответствуют стандартам научных видов. Обратим внимание, что «дилемма» Шапиро (обсуждаемая в секции 2.4. выше) по духу соответствует аргументу «каузальных сил» Кима.

Аргумент Кима привлек критическое внимание. В рамках своей защиты автономии ментального Луис Энтони и Джозеф Левин [Antony and Levine 1997] настаивают на том, что высокая степень множественной реализуемости не является тем, что делает свойство непереносимым — для свойства вроде «обладания массой в один грамм» верно первое, но не последнее. Переносимость номического свойства гарантирует только переносимость общих свойств, которые «конститутивны по отношению к нему или номически связаны с ним» [Antony and Levine 1997, 90, курсив авторский]. Это делает проблематичным обращение Кима к аналогии с жадом. Блок [Block 1997] утверждает, что видовость (kind-ness) является как относительной, так и градуированной, а поэтому переносимость всегда находится в отношении к определенным типам свойств. В частности, Блок различает два типа: D-свойства, которые отбираются (но необязательно отбираются для чего-то) и чьи физические реализации подвержены ограничениям, налагаемым законами природы; и свойства реализации, которые обусловлены особенностями некоторой конкретной реализации. Блок утверждает, что аргумент непереносимости Кима верен (и важен) для свойств реализации ментальных видов; но существуют также собственные D-свойства ментальных видов (еще не полностью понятые), и они переносятся от одной реализации к другой даже в свете огромных различий в реализации.

Фодор [Fodor 1997] отличает дизъюнктивные свойства от множественно реализуемых. Первые, как жад, не являются ни переносимыми, ни номическими; но последние, как ментальные свойства (в трактовке функционалистов), являются таковыми. Аналогия Кима между жадом и болью не проходит, а поэтому и его заключение относительно непереносимости последней тоже. Это подрывает оставшиеся шаги его аргумента в пользу редукции. С другой стороны, Джин Уитмер [Witmer 2003] принимает «гипотезу связывания» Кима, соединяющую непереносимость дизъюнктивной суммы физических реализаторов с непереносимостью функционального вида самого по себе. Но в отличие от Фодора он оспаривает непереносимость дизъюнктивной суммы. Существуют категории, частные случаи которых не имеют ничего общего, кроме абстрактных реляционных характеристик, и обозначающие их фразы входят в обобщения, подтверждаемые их положительными случаями (ключевая характеристика переносимости). Уитмер приводит такие примеры, как «статьи, написанные после мозгового штурма», «продукты, выпущенные одной и той же компанией» и «хороший ночной сон». Аргумент может опрокинуть наше интуитивное суждение о подтверждаемости обобщений, содержащих эти термины, при помощи позитивных случаев, однако это бремя ложится на отрицающего. В этом состоит «Муровская» посылка Уитмера: «Муровским фактом является то, что у нас есть веские основания доверять обобщениям относительно боли, исходя из ряда позитивных случаев» [Witmer 2003, 67]. Теперь гипотеза связывания Кима переворачивает аргумент с ног на голову. По modus tollens дизъюнктивная сумма физических реализаторов боли равным образом переносима. (Уитмер также предлагает различные прочтения «аргумента невыразимости» Кима на основе принципа каузального исключения и считает, что каждое прочтение несостоятельно.)


2.6. Пересмотренная редукция и теория тождества

По-видимому, более радикальный вид множественной реализуемости заставляет релятивизироваться все уменьшающиеся области для редукции — в наиболее крайних случаях вплоть до индивидов. Такая сильная «локальная редукция» кажется несовместимой с предполагаемой общностью науки. Чтобы избежать данной проблемы, некоторые философы предложили более революционные изменения «разделяемого» понимания (интертеоретической) редукции.

Следуя предложениям Клиффорда Хукера [Hooker 1981] и Энка [Enc 1983], Бикл [Bickle 1998, ch. 4] утверждает, что радикальный тип множественной реализуемости (в той же самой частной системе по времени) является особенностью принятых исторических случаев научной редукции. Он даже обнаруживается в «хрестоматийной» редукции классической равновесной термодинамики к статистической механике и микрофизике. Для любого частного агрегата молекул газа есть неопределенное количество реализаций данной температуры — данной средней молекулярной кинетической энергии. Микрофизически наиболее четко-детализированным определением газа является его микроканонический ансамбль, в котором определены импульс и местоположение (и таким образом — кинетическая энергия) каждой молекулы. Неопределенно много микроканонических ансамблей данного объема молекул газа может производить такую же среднюю молекулярную кинетическую энергию. Таким образом, на низшем уровне микрофизического описания данная температура является в высокой степени множественно реализуемой по времени в одной и той же частной системе. Тем не менее случай с температурой является хрестоматийным примером редукции. Поэтому сам по себе этот вид множественной реализуемости не представляет собой преграды для редуцируемости.

Чтобы учесть это обстоятельство, Хукер [Hooker 1981, Part III] дополняет свою общую теорию редукции представлением о редукциях «частного к частному» («token-to-token»). Его дополнение встраивает возможность множественной реализуемости (в том числе и сильного типа) непосредственно в определение отношения редукции. Пусть S будет предикатом «удовлетворять функциональной теории F», T — классом систем, к которому принадлежит указанная частная система, S — соответствующим предикатом в некоторой низкоуровневой теории T-системных каузальных механизмов, и T* — классом систем, к которым применяется S. Тогда, согласно Хукеру, «системы типа S класса T контингентно частно/частно (token/token) тождественны системам S в классе T* =df каждый пример (частный случай) системы типа S, внешне классифицируемой как класс T, контингентно тождественен некоторому примеру (частному случаю) системы типа S, внешне классифицируемой как класс T*» [Hooker 1981, 504]. Под «внешне классифицируемой» Хукер понимает отсылку к тому виду перекрестной классификации, которая устанавливается по разным детерминируемым/детерминирующим иерархиями.

Чтобы ответить на некоторые признаваемые недостатки в формулировке Хукера его общей теории редукции, Бикл [Bickle 1998] производит переформулировку идей Хукера (включая его дополнение — редукцию частного-к-частному (token-token)) в рамках теоретико-множественного «семантического» представления теории структуры и отношений. Технические детали довольно сложны, и нет смысла воспроизводить их здесь, но основная идея проста. Представление «новой волны» Бикла трактует интертеоретическую редукцию как создание образа теоретико-множественной структуры моделей редуцируемой теории внутри множества, включающего модели редуцирующей теории, за исключением ряда условий итогового отображения. Элементы множеств моделей включают в себя частные системы реального мира, к которым эти теории применяются (теории «предполагаемых эмпирических приложений»).

Были предложены и другие новые концепции редукции и теории тождества сознания и мозга. Элиот Собер [Sober 1999] настаивает, что на самом деле редукционистский тезис вытекает из допущения множественной реализуемости. Он начинает с нападения на «объективное» представление лучшего объяснения Патнэма [Putnam 1967], а именно на то, что одно объяснение превосходит другое, если первое является более общим. Согласно Патнэму, лучшие объяснения «выявляют соответствующие законы». Но Собер напоминает нам, что объяснительные обобщения на более низких уровнях выявляют больше деталей. Наука «стремится к глубине так же, как и к широте», и нет никакого «объективного правила», которое бы определяло, какой заход «лучше» [Sober 1999, 550]. И редукционисты, и антиредукционисты допускают ошибку, отдавая предпочтение одной цели за счет другой. Далее Собер замечает, что множественная реализуемость предполагает некоторую форму ассиметричной детерминации: физические свойства низкого уровня, имеющие место в данный момент времени, определяют наличие свойств высокого уровня. Но это допущение вынуждает тех, кто его принимает, признать каузальную полноту физики (доктрину, которую Собер очерчивает в конце его работы 1999 года). Если кто-то также озабочен каузальным объяснением — если кто-то считает, что единичные явления объясняются посредством указания на их причины, — тогда каузальная полнота физики, в свою очередь, обязывает сторонников множественной реализуемости признать за физикой обладание важным разнообразием объяснительной полноты, которой лишены все другие науки. Это «редукционизм по роду» [Sober 1999, 562].

Уильям Бектел и Роберт МакКоли [Bechtel and McCauley 1999] разрабатывают вариант «эвристической» теории тождества сознания и мозга (ЭТТ) и эксплицитно защищают его от множественной реализуемости. ЭТТ настаивает на том, что утверждения тождества в науке обычно являются гипотезами, принимаемыми в ходе эмпирических исследований, которые служат руководством к последующим исследованиям. Они не представляют собой заключений, достигнутых после проведения эмпирического исследования. Что касается множественной реализуемости психологического на мозговых (физических) процессах, то в сравнительных исследованиях разных биологических видов утверждения эвристического тождества когнитивной нейронауки заявляют о типовых общностях, а не о типовых различиях. Бектел и МакКоли иллюстрируют свою гипотезу анализом конкретных случаев: работа Бродмана в начале двадцатого века по картированию мозга на функционально значимые области; работа Ферьера в конце девятнадцатого века с использованием электрической стимуляции коры; и более новые детализированные карты областей переработки зрительной информации в мозге приматов. Во всех этих знаковых функциональных анатомических исследованиях использовались несколько биологических видов. Как напоминают нам Бектел и МакКоли,

кажется, философы забывают, когда они рассматривают теории отношений сознания и мозга, что подавляющее число исследований проводилось на нечеловекоподобных мозгах… И хотя конечная цель — понять структуру и функционирование человеческого мозга, нейроученые опираются на косвенные сравнительные процедуры, чтобы использовать информацию из исследований с нечеловекоподобными животными в исследовании человеческого мозга. [Bechtel and McCauley 1999, 70–71]

Эвристические психо-нейронные утверждения тождества по разным биологическим видам являются ключевыми составляющими этих стандартных нейронаучных процедур.

Томас Полджер [Polger 2004] справляется с множественной реализуемостью, развивая «нередуктивную теорию тождества сознания и мозга». Он настаивает на том, что апелляции к более сильным видам множественной реализуемости оправданы только при условии предварительного принятия функционализма, и поэтому спорны, если используются против теории тождества. Более слабые утверждения могут быть нейтрализованы в стиле, подобном стратегии Бектела, МакКоли и Мундейла: «тот факт — если это факт, — что многие различные системы могут обладать одинаковыми видами ментальных состояний, не демонстрирует того, что поэтому они не обладают ими всеми в силу наличия чего-то общего» [Polger 2004, 10]. (Можно обоснованно прочитывать Бектела, МакКоли и Мундейла как обеспечивающих эмпирическими деталями утверждение Полджером общности уровня реализации.) В отношении оставшихся (умеренных) форм множественной реализуемости Полджер настаивает: «либо [познающая] вещь разделяет некоторые общие [с нами] свойства, либо же она не обладает [нашими] ментальными состояниями вообще» [Polger 2004, 11]. Полджер принимает ответ, подобный ответу Коуча на функционалистские «эмпатические» интуиции, что мы разделяем ментальные состояния с широким кругом земных существ: он отрицает то, что мы действительно приписываем те же (в сравнении со схожими) ментальные состояния другим биологическим видам [Polger 2004, 15].

В качестве ответа на случаи восстановления функции после тяжелого поражения мозга Полджер принимает линию Бектела и Мундейла (и, возможно, Бикла): «Вместо того, чтобы поддерживать множественную реализуемость, эти случаи скорее говорят, что мы не понимаем, как работает мозг — как индивидуализировать мозговые процессы, события, состояния и свойства» [Polger 2004, 17]. В качестве же реакции на «стандартные» утверждения множественной реализации он прибегает к ответу «разных детализаций» Бектела и Мундейла [Polger 2004, 21–26]. В конце Полджер допускает некоторую множественную реализуемость, но утверждает, что это вовсе не угрожает его «нередуктивному» варианту теории тождества сознания и мозга:

Определенные виды ощущений S1, …, Sr тождественны определенным видам состояний мозга B1, ..., Br. Виды ощущений могут группироваться в более грубые, более общие, видоспецифичные виды ментальных состояний, но в той мере, в какой они так группируются, мы ожидаем, что их члены будут разделять физические свойства… Существа, которые схожи физически… также могут иметь относительно схожие виды ментальных состояний… Мы должны ожидать, что люди и высшие приматы обладают схожими сознательными ментальными состояниями, потому что их мозги очень похожи на наши собственные. И мы должны ожидать, что переживания осьминогов и пришельцев будут отличаться от наших в том отношении, в каком их мозги довольно сильно отличаются от наших. [Polger 2004, 30]

Когда редукция и теория тождества пересматриваются таким образом, чтобы согласовываться с множественной реализуемостью, не говорят ли редукционисты/теоретики тождества и их критики попросту каждый о своем? Полезно напомнить самим себе, что многие нередуктивные физикалисты использовали множественную реализуемость, чтобы оспаривать все формы психофизичекого редукционизма. Если более общие представления о научной редукции или теории тождества оставляют место для множественной реализуемости, тогда данные свидетельства принимаются в расчет против этой более общей проблемы. (Если бы «нередуктивный» физикализм противопоставлялся только конкретному виду психофизического редукционизма, то это так резко ослабило бы данную позицию, что она стала бы совместимой с другими формами «редуктивного» физикализма.) На самом деле, указанная более общая проблема для редукционизма восходит к Фодору [Fodor 1974]. Хотя его аргументы явным образом были нацелены против редукционизма, основанного на классическом представлении Нагеля, Фодор предложил в сноске 2: «Что я буду атаковать — это то, что многие люди имеют в виду, когда они отсылают к единству науки, и я подозреваю (хотя и не буду пытаться доказывать этого), что многие смягченные версии редукционизма страдают от того же основного недостатка, что и та, которую я буду принимать в качестве классической формы этой доктрины».


2.7. Редуктивное единство низкого уровня

В поисках редуктивного единства, лежащего в основе разнообразия когнитивных систем, Пол Черчленд [Churchland 1982] в свое время порекомендовал спуститься «ниже» нейробиологии и даже биохимии, на уровень неравновесной термодинамики. Он настаивал, что открытие редуктивного единства там являлось чем-то большим, чем просто логической возможностью, в силу некоторых параллелей между когнитивной активностью (особенно обучением) и биологическими процессами, чьи множественно реализуемые виды обретают там редуктивное единство.

В связи с атакой Пилишина [Pylyshyn 1984] на редукционистскую методологию, Патрисия Черчленд [Churchland 1986, Ch. 9] выдвинула положение, что функциональные теории строятся на науках низкого уровня. Таким образом, новые уровни теории располагаются между теми уровнями, которые описывают структуру видов низкого уровня, и уровнями функциональных видов: например, между физиологией отдельных нейронов и когнитивной психологией. Мы можем найти общее нейрофункциональное свойство для данного типа психологического состояния на широком разнообразии различных мозгов. И если масштаб макротеории не выходит за рамки ее микрофункционального двойника, то редукция будет достигнута, несмотря на высокую степень множественной реализуемости на микроструктурном уровне. Нейровычислительные подходы, которые расцвели с начала 1990-х, служат реальным эмпирическим залогом идеи Черчленд.

Бикл [Bickle 2003] заявляет, что если мы оставим наше нейронаучное видение на уровне систем, то психонейронная множественная реализуемость кажется очевидной. Нейронные системы значительно различаются по биологическим видам. Но нейронаука не останавливается на уровне систем. По мере того, как она продвигалась дальше вниз и все больше — в молекулярную биологию нервной ткани, обнаруживались типовые тождества по разным биологическим видам. Многие молекулярные механизмы нервной проводимости, передачи и пластичности являются одинаковыми от беспозвоночных до млекопитающих. Это имеет значение для психологии, потому что все чаще на этих уровнях открываются механизмы познания и сознания. Ключевой пример Бикла — это консолидация памяти, преобразование лабильных, легко разрушаемых, краткосрочных воспоминаний в более прочную, стабильную, долгосрочную форму. Работа с дрозофилами, морскими моллюсками и мышами выявила роль сигнального пути связывающего белка циклического аденозинмонофосфата (цАМФ)-протеинкиназы А (ПКА)-цАМФ — CREB — в ключевых формах обуславливаемой опытом синаптической пластичности. Данная молекулярная схема по этим очень разным таксонам также была экспериментально увязана с консолидацией памяти. Посредством изменения одного белка в этом каскаде (используя биотехнологию и молекулярную генетику) экспериментаторы вывели мутантные организмы, краткосрочная память которых остается сохранной (как и их сенсорные, моторные и мотивационные способности), но которые не могут консолидировать эти краткосрочные воспоминания в долгосрочную форму. Бикл приводит цитаты с подтверждающими высказываниями наподобие следующей, из работы энтомологов Джоша Дубнау и Тома Тулли:

Во всех изученных системах сигнальный каскад цАМФ был индентифицирован в качестве одного из главных биологических путей, вовлеченных в модулирование и нейронной, и поведенческой пластичности… Недавнее выяснение роли CREB-опосредованной транскрипции в долгосрочной памяти у мух, долговременной потенциации и долгосрочной памяти у позвоночных и долгосрочной фасилитации у A. californica [морской моллюск] предполагает, что CREB может образовывать повсеместно устойчивый молекулярный переключатель для краткосрочной памяти. [Bickle 1998, 438]

Консолидация памяти — это лишь один психологический феномен, и поэтому его жесткая редукция к молекулярным событиям не обосновывает общего утверждения о единых механизмах по широко расходящимся таксонам для других разделяемых когнитивных видов. В поисках аргумента Бикл обращается к принципам молекулярной эволюции. Первый принцип гласит, что эволюция на молекулярном уровне — изменения последовательности аминокислот данного белка — намного медленнее в функционально важных («ограниченных») областях, чем в функционально менее важных. Второй принцип — что молекулярная эволюция намного медленнее во всех областях белков «домашнего хозяйства», особенно в тех, которые участвуют в клеточно-метаболических процессах во многих типах тканей. Эти два принципа предполагают, что эти молекулы, их области и внутриклеточные процессы, в которых они участвуют, будут оставаться константными у существующих биологических видов, которые имеют общего предка, впервые обладавшего ими. (Это то, к чему выше отсылают Дубнау и Тулли в качестве «повсеместно устойчивого» молекулярного переключателя.) В конце концов, любой психологический вид, который воздействует на поведение организма, обязан участвовать в клеточно-метаболических процессах в отдельных нейронах. Выражаясь каузально, в мозге это там, где все сцепляется. Но этот механизм устойчив у существующих биологических видов — изменения в нем, особенно его функционально ограниченных областей, (почти) неизбежно оказывались губительными для выживания организма. Поэтому мы должны ожидать, что молекулярные механизмы для любого каузально действенного когнитивного вида являются «повсеместно устойчивыми». Открытие этих общих механизмов консолидации памяти не представляет собой некоторого единичного случая, а следует из основных принципов молекулярной эволюции. Поскольку «молекулярное и клеточное познание» продолжается, мы должны ожидать больше примеров единых реализаторов (редукций) общих психологических видов.


3. Непреходящее наследие множественной реализуемости

В настоящее время нередуктивный физикализм (вероятно) все еще остается доминирующей позицией в англо-американской философии сознания. Его сторонники продолжают апеллировать к стандартному аргументу множественной реализуемости (см. раздел 1 выше), чтобы оспаривать все версии психофизического редукционизма и теории тождества. Однако в течение последнего десятилетия некоторое внимание привлекли новые проблемы. Снова вернулись различные версии типовой теории тождества и редуктивного физикализма [Gozzano and Hill 2012]. Возможно, нетождественность свойств ментального контента с любыми физическими свойствами не является больше «практически полученной мудростью», как называли это более двух десятилетий назад Эрнест Лепор и Барри Левеер?

Также начинает усиливаться и критика этих новых проблем. Карл Джиллетт и Кен Айзава являются наиболее ярыми новыми защитниками множественной реализуемости. Джиллетт [Gillett 2003] разрабатывает четкие рамки для понимания отношений композиционности в науке в целом и использует эти рамки для определения свойства реализации и множественной реализации, а также для различения двух смыслов реализации. Первый смысл, «плоская» реализация, включает и реализованное, и реализующее свойства, присущие одному объекту. Второй смысл, «размерная» реализация, включает реализованное и реализующее свойства, присущие различным индивидам, состоящим в композиционном отношении. Согласно Джиллетту [Gillett 2002, 2003], это различение является важным по двум причинам. Первая: научные объяснения используют размерные реализации, поскольку межуровневые механистические объяснения связывают различные индивиды. Вторая: Фодор и другие сторонники стандартного аргумента множественной реализуемости допускали размерное представление. Но аргументы Шапиро и других новых критиков (см. раздел 2 выше) оспаривали существование множественной реализуемости, допуская только плоскую реализацию, и ни один новый критик не защищал плоскую реализацию в качестве корректного представления, включенного в рассматриваемые научные примеры.

Эксплицитно применяя четкие рамки Джиллетта, Кен Айзава и Джиллетт защищают существование множественной реализуемости в различных науках [Aizawa and Gillett 2009] и «массивной множественной реализуемости» относительно человеческих психологических свойств на каждом уровне организации — от структуры и функции белков в нейронах до социальных взаимодействий [Aizawa and Gillett 2009b]. В последней статье их пристальное внимание приковано к переработке зрительной информации. Они заявляют, что нейроученые в отличие от философов не обеспокоены массивной множественной реализуемостью. Они настаивают на том, что множественная реализация носила такой спорный характер в философии сознания потому, что философы негласно допускали дефектные представления о реализации вроде плоского взгляда, и из-за принятого стиля описания, связывающего множественную реализацию со строгой методологической независимостью психологии от нейронауки. Тем не менее Айзава и Джиллетт [Aizawa and Gillett 2009b] заключают, что эмпирические детали исследования зрения показывают, что коэволюционная исследовательская методология не просто согласуется с массивной множественной реализуемостью, но и явным образом мотивируется ею. Поэтому такой стиль описания не только способствует тому, что делает философов нечувствительными к фактам, которые признаются учеными беспроблемными; он также является эмпирически ложным.

Совсем недавно Айзава и Джиллетт [Aizawa and Gillett 2011] различили две стратегии, которые могут принимать ученые, чтобы работать с предполагаемыми случаями множественной реализации. Одна стратегия заключается в том, чтобы принять множественную реализацию как есть. Другая — в том, чтобы разбить множественно реализуемый вид высокого уровня на множество подвидов, по одному для каждого из его реализаторов низкого уровня, и затем элиминировать исходный вид высокого уровня, по крайней мере в целях дальнейшего научного исследования и разработки. Всегда ли ученые предпочитают вторую стратегию, как, по-видимому, рекомендовала бы новая философская критика множественной реализуемости? Вероятно, c учетом своих известных различий между разными типами или системами, исследования памяти регулярно использовали бы эту «элиминируй-и-разбивай» стратегию. Хотя Айзава и Джиллетт утверждают, что подобная оценка упрощает конкретные научные детали даже в этих интенсивно обсуждаемых случаях. И здесь они тоже извлекают важный общий методологический урок: психология учитывает нейронаучные открытия, поэтому даже восприятие множественной реализуемости в чистом виде не предполагает строгой методологической независимости. Но конкретные детали того, как психология вбирает нейронаучные открытия, зависят от природы рассматриваемых психологических видов и потребностей специфичного для психологии теоретизирования.

Также Айзава критикует многие новые специальные возражения на стандартный аргумент множественной реализуемости. После выделения трех различных аргументов у Бектела и Мундейла [Bechtel and Mundale 1999] (рассмотренных в разделе 2 выше) Айзава [Aizawa 2009] выдвигает свои критические идеи против их Центрального аргумента, который оспаривает множественную реализацию на основе наличествующих и продолжающихся успехов в исследованиях по картированию мозга. Он утверждает, что Бектел и Мундейл искажают фактическую суть этих исследований и методов, используемых в исследованиях по функциональной локализации. Работая в точности с теми же научными примерами, которые обсуждают Бектел и Мундейл (в основном из функциональной нейроанатомии зрения), Айзава доказывает, что утверждения о психологических функциях не играют специальной роли в этих исследованиях, на которой настаивают Бектел и Мундейл, и поэтому успех этих исследований не предполагает ложности множественной реализации. Далее в этой статье Айзава проблематизирует два ключевых требования Бектела и Мундейла. Он отрицает, что если бы психологические свойства были множественно реализуемыми, то функциональная таксономия мозга исполнялась бы независимо от психологической функции. И он отрицает, что множественная реализация исключает сравнение мозгов у разных биологических видов. Следовательно, все посылки Центрального аргумента Бектела и Мундейла являются ложными. Айзава [Aizawa 2007] критикует аргумент Бикла [Bickle 2003] (рассмотренный в разделе 2 выше) о том, что была найдена единая реализация консолидации памяти по биологическим видам на уровне молекулярных механизмов, несмотря на распространенные нейронные различия в этих мозгах на высоких уровнях нейронаучного исследования. Согласно Айзаве, белковые компоненты этих эволюционно устойчивых молекулярных механизмов и кодирующие их молекулярно-генетические компоненты сами по себе являются множественно реализуемыми. Наконец, Айзава [Aizawa (forthcoming)] представляет многочисленные научные примеры множественной реализации посредством «компенсаторных различий». В таких случаях изменения одного или более свойств, которые совместно реализуют реализуемое свойство G, компенсируются изменениями в других совместно реализующих свойствах. Хотя его конечная цель в этой статье заключается в том, чтобы данная форма множественной реализации получила более широкое признание и стала предметом исследования философов науки, он использует более общий «концептуальный каркас Джиллетта-Айзавы», чтобы доказать, что высокоспециализированные определенные свойства, а не только родовые определяемые свойства, являются множественно реализуемыми в рамках этого конкретного подхода. На самом деле такие множественно реализуемые определенные свойства в точности схожи по разным реализациям и поэтому отвечают на дилемму, поставленную Шапиро и другими (подробно рассмотренную в разделе 2 выше).

Новые критики стандартного аргумента множественной реализуемости тоже не сохраняли тишину. Лоуренц Шапиро [Shapiro 2008] выдвинул некоторые методологические трудности, связанные с проверкой того, является ли действительно данный психологический вид множественно реализуемым. (Родственный аргумент см. в [Polger 2009].) Шапиро напоминает нам о важной роли, которую играют вспомогательные допущения при проверке гипотез в целом (в рамках гипотетико-дедуктивной модели в широком смысле), и рассматривает набор явных вспомогательных допущений, которые скрыто могут использоваться для установления гипотезы множественной реализации. В качестве научного примера он приводит недавний эксперимент с переключением аксональных входов мозга хорька (в нем аксональные входы от первичного зрительного тракта были переключены у эмбрионов хорьков так, чтобы проецироваться на первичную аудиальную кору — см. конкретные научные детали в [Sharma et al. 2000]). Вспомогательная гипотеза, требующая, чтобы множественно реализованные (в данном случае — психологические) виды высокого уровня были «в точности схожими» — тождественными — по разным реализаторам, не поможет стороннику стандартного аргумента множественной реализации с указанным случаем. В сравнении с животными, у которых в эксперименте были переключены аксональные входы, легко измеряется лучшее выполнение зрительной работы у контрольной группы хорьков с нормальным направлением аксональных входов. Хотя у животных с экспериментально переключенными аксональными входами и есть зрительная функция, она значительно снижена по сравнению с контрольными. Таким образом, «точная схожесть» (тождество) зрительной функции не представлена у этих групп. С другой стороны, в случае переключения аксональных входов хорька можно аргументировать и в пользу допущения множественной реализуемости, используя вспомогательную гипотезу, которая требует только сходства во множественно реализуемых свойствах высокого уровня, хотя все еще требует, чтобы различия у реализаторов не обязательно ограничивались только теми различиями, которые вызывают различия в реализованных (в данном случае — зрительных) свойствах. (Шапиро замечает, что это вспомогательное допущение, вероятно, лучше всего схватывает смысл множественной реализации, подчеркиваемый сторонниками стандартного аргумента.) Но если мы принимаем его, то, кажется, случай переключения аксональных входов хорька вновь не обеспечивает эмпирического примера множественной реализации. Шапиро замечает: «Различия в мозгах хорьков объясняют лишь различия в зрительных свойствах хорьков» [Shapiro 2008, 523]. Также Шапиро утверждает, что его детальное обсуждение трудностей проверки гипотез для любой гипотезы множественной реализации вскрывает дефект во влиятельной критике Бектела и Мундейла [Bechtel and Mundale 1999] (рассмотренной в разделе 2 выше). Примеры Бектела и Мундейла, взятые из сравнительной функциональной нейроанатомии зрения, сравнивают только гомологичные структуры мозга. Но у них есть только те различия, которые производят разницу в их зрительных свойствах, ничего больше. Шапиро настаивает, что вместо этих примеров «нужно рассматривать разные мозги, которые выявляют схожие зрительные свойства несмотря на их отличия» [Shapiro 2008, 524], — это именно те виды свидетельств, которые не рассматриваются с учетом того акцента, который делается Бектелом и Мундейлом на гомологиях.

Шапиро и Полджер [Shapiro and Polger 2013] полагаются на свои представления о сложности фактической проверки по-научному достоверной множественной реализации. Они настаивают на том, что от этого значимость множественной реализации становится гораздо более сомнительной, чем обычно полагают философы сознания. Ими вводятся эксплицитные критерии фиксации общего допущения, что множественная реализация требует различий не только между реализующими видами, но и «различно одинаково»-сти: характеристики сущностей A и B, которые заставляют их классифицироваться по-разному реализующей наукой S2, «должны располагаться среди тех, что заставляют их классифицироваться одинаково» реализуемой наукой S1 [Shapiro and Polger 2012, 282, criterion iii]. Этот эксплицитный критерий исключает обычную апелляцию к камерным глазам с различными фоторецептивными химическими веществами в колбочках из примеров настоящей (эмпирической) множественной реализации. При грубом рассмотрении такие глаза делают одно и то же одинаковым образом, поэтому они не являются «различно одинаковыми». При внимательном же рассмотрении два вида глаз чувствительны к различным диапазонам и пикам спектральной стимуляции, поэтому они «различно различные и не различно одинаковые» [Shapiro and Polger 2012, 283–284].

Финальный эксплицитный критерий Шапиро и Полджера фиксирует интуицию «различно одинакового» в терминах качественных различий: соответствующее различие между сущностями А и B в реализующей науке S2 «должно быть больше» индивидуальных различий между A и B, признаваемых реализуемой наукой S1 [Shapiro and Polger 2012, 282, criterion iv]. Необходимо, чтобы различие, признаваемое реализующей наукой, не просто отображало индивидуальные различия между A и B, признаваемые реализуемой наукой. Таким образом, требования к фактическому установлению множественной реализации являются довольно строгими. Никакое исходное различие ее не установит. Согласно Шапиро и Полджеру, эти строгие требования показывают, что множественная реализации в том смысле, который необходим для фундирования стандартного аргумента, является «довольно редким феноменом» — несмотря на существенное разнообразие во всем мире — и что «довольно умеренная» теория тождества сознания и мозга практически не должна иметь проблем с ней [Shapiro and Polger 2012, 284].

Недавно Колин Клейн, в некоторых аспектах подобно аргументам Коуча (рассмотренным в разделе 2 выше), поставил под вопрос научный вклад, внесенный множественно реализуемыми видами. Обращая внимание на разновидности вещей, которые наука о материалах классифицирует как «хрупкие», Клейн [Klein 2008] замечает, что почти ни одно из многих научных открытий относительно реализационно-ограниченных хрупких вещей — о хрупкой стали, например, — не обобщается на другие реализационно-ограниченные типы (как хрупкое стекло). Клейн настаивает, что обобщения относительно настоящих научных видов должны быть переносимыми по этим видам, поэтому это требование, кажется, не удовлетворяется значительным классом множественно реализуемых видов (реализационно-ограниченных). По всей видимости, применяя данное соображение к психологическим видам, специальные науки вместо поддержки научно обоснованного нередуктивного физикализма скорее должны отказаться от множественно реализуемых видов. Клейн замечает, что сторонники научно обоснованной множественной реализуемости могут найти термины в специальных науках, которые фигурируют в достоверных объяснениях и, вероятно, поэтому отсылают к переносимым множественно реализуемым видам. Но тщательное рассмотрение некоторых парадигмальных примеров показывает, что они являются идеализациями настоящих видов. Таким образом, термины для видов в специальных науках обычно являются неоднозначными. Иногда данный термин отсылает к актуальному, но реализационно-ограниченному виду. В других случаях он отсылает к объяснительным, но не актуальным характеристикам идеализированных моделей. (Клейн [Klein 2008] иллюстрирует эту неоднозначность своим примером из науки о материалах.) Ничто из этого не удовлетворяет тому, чтобы обеспечить вид действительной множественной реализации, который требуется стандартным аргументом. Тем не менее Клейн настаивает на том, что его аргумент не является всецело негативным для нередуктивных физикалистов. Идеализации могут работать в объяснениях, которые в важном смысле являются независимыми от наук низкого уровня. И предположение Кима [Kim 1996], что вся объяснительная работа в науке должна обращаться к реализационно-ограниченным видам и свойствам (рассмотренным в разделе 2 выше), является попросту неверным. По всей видимости, настаивает Клейн, реальных и переносимых — следовательно, по-настоящему научных — множественно реализуемых видов не существует.

Наконец, Бикл [Bickle 2010] задается вопросом, оказывает ли помощь и поддержку психонейронным редукционистам «вторая волна» критики стандартного аргумента — та, что оспаривает само допущение множественной реализации. Так как психонейронный редукционизм был одной из очевидных целей стандартного аргумента множественной реализации, можно правдоподобно предположить, что она оказывает такую поддержку. Хотя ни один из представителей «второй волны» сам не является редукционистом (возможно, за исключением Шапиро и в последнее время Бектела [Bechtel 2009], хотя его ответ на аргумент множественной реализации нигде не фигурирует в его обосновании «механистической редукции»). Некоторые же [Polger 2004] являются откровенными антиредукционистами. (Хотя Полджер [Polger 2004] также является и откровенным анти-антиредукционистом. Он утверждает, что множественная реализация почти ничего, если не совсем ничего, не имеет общего с редукцией.) Этот факт сам по себе должен навести психонейронного редукциониста на размышления. Во-вторых, направление по которому развивались дебаты второй волны, начиная с критики Джиллетта [Gillett 2003], — глубокое погружение в природу отношения реализации, и поэтому имеющее отношение больше в метафизике науки, чем к самой науке, — должно подтолкнуть психонейронного редукциониста с метанаучной склонностью к тому, чтобы сказать представителям второй волны: спасибо за ничто! Отбрасывает ли это психонейронный редукционизм назад в глухую оборону в свете стандартного аргумента множественной реализации? Совсем нет, настаивает Бикл [Bickle 2010]. Так как, оказывается, проблема фактической научной истории «первой волны» для первой посылки стандартного аргумента и начальные критические обсуждения (в разделе 2 выше) никогда не встречали ответа со стороны антиредукционистов. Почему никогда? Бикл полагает, что виновником этого являлось метафизически более мотивированное возражение Кима против стандартного аргумента. Кажется, нередуктивные физикалисты допускали, что ответ на аргумент Кима отбрасывает все проблемы первой волны. Но это не так. Есть множество примеров множественно реализованных видов, которые являются компонентами научных теорий, которые, по общему признанию, были редуцированы к другим теориями. Поэтому множественная реализация сама по себе не является препятствием для настоящей научной редукции. Детализированные научные случаи, которые наполняют поставленную «первой волной» проблему для стандартного аргумента, по сей день остаются без ответа.

Таким образом, новый критический интерес к множественной реализуемости, появившийся более десяти лет назад, поддерживается и в настоящее время. Допущение, что множественная реализуемость «скрепляет сделку» против редуктивного физикализма и типовой теории тождества сознания и мозга, было изначально неоправданным и сейчас, после второй волны недавней критики, является даже более неоправданным. Сторонникам стандартного аргумента необходимо следовать за указаниями Айзавы и Джиллетта и выдвинуть новую защиту и ответы на возражения. Не следует недооценивать то, что здесь поставлено на карту: не что иное, как один из самых влиятельных аргументов конца XX века в англо-американской философии, который оказывает влияние не только на философскую проблему сознание-тело, но также и на отношения между науками, обращающимися к высоким и низким уровням организации вселенной.

 

Библиография

  • Aizawa, Kenneth, 2007. “The Biochemistry of Memory Consolidation: Model Systems for the Philosophy of Mind,” Synthese, 155: 65–98.
  • Aizwa, Kenneth, 2008. “Neuroscience and Multiple Realization: A Reply to Bechtel and Mundale,” Synthese, 167, 495–510.
  • Aizawa, Kenneth, forthcoming. “Multiple Realizability by Compensatory Differences,” European Journal for Philosophy of Science, DOI:10.1007/s13194-012-0058-6.
  • Aizawa, Kenneth and Carl Gillett, 2009a. “The (Multiple) Realization of Psychological and Other Properties in the Sciences,” Mind and Language, 24: 181–208.
  • Aizawa, Kenneth and Carl Gillett, 2009b. “Levels, Individual Variation, and Massive Multiple Realization in Neurobiology,” in J. Bickle (Ed.), Oxford Handbook of Philosophy and Neuroscience, New York: Oxford University Press, 529–581.
  • Aizawa, Kenneth and Carl Gillett, 2011. “The Autonomy of Psychology in the Age of Neuroscience,” in P.M. Illari, F. Russo, and J. Williamson (eds.), Causality in the Sciences, New York: Oxford University Press, 203–223.
  • Antony, Louise and Joseph Levine, 1997. “Reduction With Autonomy,” in Tomberlin 1997, 83–106.
  • Bechtel, William and Robert McCauley, 1999. “Heuristic Identity Theory (or Back to the Future): the Mind-Body Problem Against the Background of Research Strategies in Cognitive Neuroscience,” Proceedings of the 21st Annual Meeting of the Cognitive Science Society, Mahwah, NJ: Lawrence Erlbaum Associates.
  • Bechtel, William and Jennifer Mundale, 1999. “Multiple Realizability Revisited: Linking Cognitive and Neural States,” Philosophy of Science, 66: 175–207.
  • Bickle, John, 1998. Psychoneural Reduction: The New Wave, Cambridge, MA: MIT Press.
  • Bickle, John, 2003. Philosophy and Neuroscience: A Ruthlessly Reductive Account, Dordrecht: Kluwer.
  • Bickle, John, 2010. “Has the Last Decade of Challenges to the Multiple Realization Argument Given Aid and Comfort to Psychoneural Reductionists,” Synthese, 177: 247–260.
  • Block, Ned, 1978. “Troubles With Functionalism,” In. C.W. Savage (ed.), Perception and Cognition: Issues in the Foundations of Psychology. Minnesota Studies in the Philosophy of Science, vol. 9. Minneapolis: University of Minnesota Press, 261–325.
  • Block, Ned, 1997. “Anti-Reductionism Slaps Back,” in Tomberlin 1997, 107–132.
  • Block, Ned and Jerry Fodor, 1972 “What Psychological States Are Not,” Philosophical Review, 81: 159–181.
  • Churchland, Patricia, 1986. Neurophilosophy, Cambridge, MA: MIT Press.
  • Churchland, Paul, 1982. “Is Thinker a Natural Kind?” Dialogue, 21: 223–238.
  • Couch, Mark, 2004. “Discussion: A Defense of Bechtel and Mundale,” Philosophy of Science, 71: 198–204.
  • Dubnau, Josh and Tom Tully, 1998. “Gene Discovery in Drosophila: New Insights for Learning and Memory,” Annual Review of Neuroscience, 21: 407–444.
  • Enç, Berent, 1983. “In Defense of the Identity Theory,” Journal of Philosophy, 80, 279–298.
  • Endicott, Ronald, 1993. “Species-Specific Properties and More Narrow Reductive Strategies,” Erkenntnis, 38: 303–321.
  • Fodor, Jerry, 1974. “Special Sciences: Or the Disunity of Science as a Working Hypothesis,” Synthese, 28: 97–115
  • Fodor, Jerry, 1975. The Language of Thought, New York: Thomas Crowell.
  • Fodor, Jerry, 1997. “Special Sciences: Still Autonomous After All These Years,” in Tomberlin 1997, 149–164.
  • Gillett, Carl, 2002. “The Dimensions of Realization: A Critique of the Standard View,” Analysis, 62: 316–323.
  • Gillett, Carl, 2003. “The Metaphysics of Realization, Multiple Realization and the Special Sciences,” Journal of Philosophy, 100: 591–603.
  • Gozzano, Simone and Christopher S. Hill, eds. (2012). New Pwerspectives on Type Identity: The Mental and the Physical, Cambridge: Cambridge University Press.
  • Hooker, Clifford, 1981. “Towards a General Theory of Reduction. Part III: Cross-Categorial Reductions,” Dialogue, 20: 496–529.
  • Horgan, Terence, 1993. “Nonreductive Materialism and the Explanatory Autonomy of Psychology,” in S. Wagner and R. Warner (eds.), Naturalism: A Critical Appraisal, Notre Dame, IN: University of Notre Dame Press, 295–320.
  • Kim, Jaegwon, 1989. “The Myth of Nonreductive Physicalism,” Proceedings and Addresses of the American Philosophical Association, 63: 31–47.
  • Kim, Jaegwon, 1992. “Multiple Realization and the Metaphysics of Reduction,” Philosophy and Phenomenological Research, 52: 1–26.
  • Klein, Colin, 2008. “An Ideal Solution to Disputes About Multiply Realized Kinds,” Philosophical Studies, 140: 161–177.
  • LePore, Ernest and Barry Loewer, 1989. “More on Making Mind Matter,” Philosophical Topics, 17: 175–191.
  • Lewis, David, 1969. “Review of Art, Mind, and Religion,” Journal of Philosophy, 66: 23–35.
  • Nagel, Ernest, 1961. The Structure of Science, New York: Harcourt, Brace, and World.
  • Polger, Thomas, 2004. Natural Minds, Cambridge, MA: MIT Press.
  • Polger, Thomas, 2009. “Evaluating the Evidence for Multiple Realization,” Synthese, 167: 457–472.
  • Putnam, Hilary, 1967. “Psychological Predicates,” in W.H. Capitan and D.D. Merrill (eds.), Art, Mind, and Religion, Pittsburgh: University of Pittsburgh Press, 37–48.
  • Putnam, Hilary, 1988. Representation and Reality, Cambridge, MA: MIT Press.
  • Pylyshyn, Zenon, 1984. Computation and Cognition, Cambridge, MA: MIT Press.
  • Richardson, Robert, 1979. “Functionalism and Reductionism,” Philosophy of Science, 46: 533–558.
  • Shapiro, Lawrence, 2000. “Multiple Realizations,” Journal of Philosophy, 97: 635–654.
  • Shapiro, Lawrence, 2008. “How to Test for Multiple Realization,” Philosophy of Science, 75: 514–525.
  • Shapiro, Lawrence and Thomas Polger, 2012. “Identity, Variability, and Multiple Realization in the Special Sciences,” In Gozzano and Hill, 264–286.
  • Sharma, Jitendra, Alessandra Angelucci, and Mriganka Sur, 2000. “Induction of Visual Orientation Modules in Auditory Cortex,” Nature, 404: 841–847.
  • Sober, Elliott, 1999. “The Multiple Realizability Argument Against Reductionism,” Philosophy of Science, 66: 542–564.
  • Tomberlin, James (ed.), (1997). Philosophical Perspectives 11: Mind, Causation, and World, Boston: Blackwell.
  • Witmer, Gene, 2003. “Multiple Realizability and Psychological Laws: Evaluating Kim's Challenge,” in S. Walter and H. Heckmann (eds.), Physicalism and Mental Causation, Charlottesville, VA: Imprint Academic, 59–84.
  • Zangwill, Nick, 1992. “Variable Reduction Not Proven.” Philosophical Quarterly, 42: 214–218.

 

Перевод А.В. Кузнецова

 

Как цитировать эту статью

Бикл, Джон. Множественная реализуемость // Стэнфордская философская энциклопедия: переводы избранных статей / под ред. Д.Б. Волкова, В.В. Васильева, М.О. Кедровой. URL = <http://philosophy.ru/multiple-realizability/>.

Оригинал: Bickle, John, "Multiple Realizability", The Stanford Encyclopedia of Philosophy (Spring 2013 Edition), Edward N. Zalta (ed.), URL = <https://plato.stanford.edu/archives/spr2013/entries/multiple-realizability/>.

 

Нашли ошибку на странице?
Выделите её и нажмите Ctrl + Enter