Несуществующие объекты
Впервые опубликовано 22 августа 2006 года; существенно переработано 14 августа 2012 года.
Несуществующий объект — это нечто, чего не существует [i]. Простые примеры, к которым часто прибегают для иллюстрации этого явления, суть Зевс, Пегас, Шерлок Холмс, Вулкан, вечный двигатель, золотая гора, фонтан молодости, круглый квадрат и т.д. Некоторые влиятельные философы считали, что само понятие несуществующих объектов противоречиво (Юм) или логически ущербно (ill-formed) (Кант, Фреге), тогда как другие (Лейбниц, Мейнонг и Рассел в «Основаниях математики») всецело его принимали.
Одна из причин существования сомнений в отношении понятия несуществующих объектов заключается в том, что кажется, что для того, чтобы произвести истинное высказывание о том, что объект не существует, мы должны предполагать, что он существует — ибо не должна ли всякая вещь существовать, чтобы о ней было возможно истинное высказывание? Ввиду этой странной ситуации мы должны быть крайне осторожны, если принимаем или формулируем мысль о том, что несуществующие объекты есть (there are non-existent obects) [ii]. Получается, что мнение Канта о том, что «существует» не является «реальным» предикатом, и взгляд Фреге, согласно которому «существует» не является предикатом индивидов (т.е. предикатом, который дает правильное предложение, если мы поставим перед ним единичный термин), должны быть отброшены, если мы решим согласиться с утверждением о том, что несуществующие объекты есть.
Настоящая статья представляет собой исследование всего того множества различных вопросов, которые встают в связи с утверждением о том, что несуществующие объекты есть. Самые заметные из этих вопросов — следующие: каковы основания (если они вообще есть) считать, что несуществующие объекты есть? если несуществующие объекты есть, то какого рода объектами они являются? как их можно охарактеризовать? возможно ли построить непротиворечивую теорию несуществующих объектов? какова будет объяснительная сила непротиворечивой теории несуществующих объектов (при условии, что последняя возможна)?
1. Понятие несуществующего объекта
1.1 Логика несуществующих объектов
2. Исторические корни: Алексиус Мейнонг и проблема интенциональности
3. Дополнительные основания для веры в несуществующие объекты
3.1 Проблема отрицательных единичных высказываний о существовании
3.2 Проблема вымышленных повествований (fictional discourse)
3.3 Проблема повествований о прошлом и будущем
3.4 Проблема предполагаемых аналитических истин типа «круглый квадрат квадратен»
4. Проблемы с верой в несуществующие объекты
5. Непротиворечивые мейнонгианские теории: от несуществования к абстракции
5.1 Стратегия других миров
5.2 Нуклеарные и экстрануклеарные свойства
5.3 Стратегия двух связок
5.4 Несуществование не обязательно
6. Темы для дальнейшего исследования
Библиография
1. Понятие несуществующего объекта
Уже само по себе понятие «несуществующий объект» отдает парадоксом — по крайней мере, для тех философов, чья мысль укоренена в юмовской традиции. Ибо Юм предполагал, что думать об объекте — значит всегда и неизбежно думать о существующем объекте, или, иначе выражаясь, думать о объекте и думать об этом же самом объекте как о существующем — это одно и то же. Иммануил Кант подхватил эту идею Юма: он утверждал, что существование не является «реальным предикатом», и это утверждение часто рассматривается как предвосхищение знаменитого учения Готлоба Фреге о том, что существование не является предикатом индивидов (см. [Hume 2000, Book 1, Part 2, Sect. 6; Kant 2003, B 627; Frege 1966, 37f]). Причиной, побудившей Канта отказаться от мысли о том, что существование является «реальным предикатом», было так называемое «онтологическое доказательство» существования Бога, в котором, грубо говоря, утверждается, что существование Бога логически следует из его совершенства, поскольку существо, которое имело бы все совершенства Бога за исключением существования (т.е. всезнание, всемогущество и всеблагость), было бы менее совершенным, чем существо со всеми теми же совершенствами плюс существованием. На протяжении многих веков философы чувствовали, что с этим доказательством что-то не так, однако именно Кант был первым, кто смог предположить, в чем конкретно заключается проблема: он утверждал, что ошибка «онтологического доказательства» в том, что существование рассматривается в нем в качестве «реального предиката».
Если Юм прав, то понятие объекта включает в себя понятие существования, и понятие несуществующего объекта является таким же самопротиворечивым, как понятие круглого квадрата. Если же существование не является предикатом индивидов, то можно предположить, что таким предикатом не является и несуществование. Следовательно, если Фреге прав, то высказывание о несуществовании объекта будет своего рода бессмыслицей, возникающей вследствие нарушения логической грамматики.
Таким образом, если мы решили серьезно отнестись к идее несуществующих объектов, мы должны будем отказаться от взглядов на природу существования, которые высказывались некоторыми важными философами, и согласиться, что существование является некоего рода предикатом индивидов. Следствием такой точки зрения, помимо всего прочего, будет тот факт, что утверждение о том, что некоторые белые слоны существуют, по существу будет представлять собой утверждение о том, что некоторые белые слоны обладают свойством существования (или, говоря иначе, что не все белые слоны являются несуществующими) — и это следствие многим может показаться чрезвычайно странным.
Более того, чтобы утверждать, что «несуществующие объекты есть», не утверждая при этом, что «несуществующие объекты существуют», мы должны предположить, что высказывания вида «F есть» означают нечто иное по сравнению с высказываниями вида «F существуют» [1]. Одни философы отрицают существование различия между «есть» и «существует» (см., например, [Lewis 1990; Priest 2005; Quine 1953]), другие (напр., [Meinong 1960; Parsons 1980; Zalta 1988]) считают, что имеются хорошие основания для того, чтобы проводить такое различие. Некоторые из последних полагают, что различие между «есть» и «существует» укоренено в обыденном языке, тогда как другие твердо это отрицают (см., например, [Geach 1971]). Очевидно, что, хотя у компетентных носителей языка может существовать склонность употреблять «есть» и «существует» в разных контекстах, обыденное употребление языка является слишком неустойчивым и неоднородным в этом отношении, чтобы быть надежным основанием для философской теории. Это, однако, разумеется, не исключает того, что существуют некоторые теоретические основания для того, чтобы вводить различие между «есть» и «существует», некоторые из которых мы и обсудим ниже.
1.1 Логика несуществующих объектов
В логиках, принадлежащих к традиции Фреге-Куайна, как «есть», так и «существует» выражаются с помощью «квантора существования» («∃»), который, следовательно, понимается как имеющий некоторый «онтологический смысл» («ontological import»). Таким образом, в этих системах не существует способа провести различие между «есть» и «существует». Однако к настоящему времени было показано, что различие между этими двумя выражениями может быть последовательно проведено множеством разных способов. В системах Теренса Парсонса, Эдварда Н. Залты и Дейла Джакета, например, «есть такой х, что … х…» выражается посредством «∃х(…х…)», тогда как «существует такой х, что … х…» — посредством «∃х(Е!х & …х…)», где «Е!» представляет собой предикат существования [Parsons 1980; Zalta 1983; Zalta 1988; Jacquette 1996]. Высказывание «некоторых вещей не существует» можно, следовательно, передать в логической записи как «∃х(¬Е!х)»; высказывание «Пегаса не существует» — как «¬Е!p» и так далее.
Грэм Прист [Priest 2005] предложил теорию несуществующих объектов, которая рассматривает выражения «есть» и «существует» как синонимические. Он понимает квантификацию как онтологически абсолютно нейтральную операцию. Сам по себе квантор не должен означать ни «есть», ни «существует». Вместо этого квантифицированные выражения должны читаться как «Для некоего х, … х…», где «Для некоего х, … х…» не подразумевает, что есть (или существует) некий х, такой что «…х…».
Таким образом, Прист принадлежит к тем философам, которые проводят различие между «кванторными обязательствами» и «онтологическими обязательствами» (см. [Azzouni 2004]), утверждая, что «квантификация» определенного рода объектов не подразумевает принятия на себя онтологических обязательств по отношению к объектам этого рода [2].У нас нет возможности рассмотреть и обсудить здесь все множество различных логик несуществующих объектов. В следующих двух разделах будут очерчены основные причины, склоняющие нас к вере в несуществующие объекты.
2. Исторические корни: Алексиус Мейнонг и проблема интенциональности
Философские работы XX и ΧΧΙ веков, посвященные несуществующим объектам, как правило, берут за точку отсчета так называемую «теорию объектов» австрийского философа Алексиуса Мейнонга (1853–1920). Поэтому уместно будет дать общий очерк базовых принципов этой теории и лежащих в ее основании соображений.
Мейнонга интересовала проблема интенциональных состояний, которые не направлены на что-либо существующее. Отправным пунктом для этой проблемы является так называемый «принцип интенциональности», который гласит, что сознательные состояния характеризуются «интенциональной направленностью» на объект. Например, любить — всегда значит любить нечто, представлять — представлять нечто и так далее. Другими словами, всякий интенциональный акт — это акт «о» чем-то. Проблема, однако, в том, что люди иногда представляют себе, желают или боятся чего-то, чего не существует. Некоторые люди боятся дьявола, хотя дьявола не существует. Многие люди надеются на мир на Ближнем Востоке, но мира на Ближнем Востоке нет. Понсе де Леон искал фонтан молодости несмотря на то, что такого фонтана не существует. Несложно представить себе золотую гору, хотя ничего подобного на свете нет.
Подобные случаи кажутся явными контрпримерами к принципу интенциональности. Однако многим философам этот принцип казался слишком привлекательным, чтобы совсем от него отказаться. В то время как одни из них пришли к заключению, что интенциональность не представляет собой реального отношения и, значит, не требует существования своего объекта (см., например, [Brentano 1874; Searle 1983]), Мейнонг предложил другое решение: у всякого без исключения сознательного состояния действительно есть свой объект — и если этот объект не может быть существующим, то пусть это просто будет несуществующий объект [3].
Проблема интенциональности до сих пор может считаться одним из самых существенных оснований полагать, что несуществующие объекты есть. Однако для этого имеются и другие основания.
3. Дополнительные основания для веры в несуществующие объекты
3.1 Проблема отрицательных единичных высказываний о существовании
Эта проблема может быть кратко обозначена следующим образом: кажется, что для того, чтобы отрицать существование определенного индивида, мы должны предварительно допустить существование этого индивида. В таком случае, кажется, невозможно отрицать существование индивида, не приходя к противоречию.
Однако, судя по всему, с подобным заключением трудно согласиться. Ведь в действительности существует огромное количество отрицательных высказываний о существовании, которые мы считаем не просто осмысленными, но и истинными (или, по крайней мере, не являющимися с необходимостью ложными). Рассмотрим, например, высказывания
Пегаса не существует.
Югославии больше не существует.
Вечного двигателя не существует и никогда не будет существовать.
С точки зрения здравого смысла, отрицательные единичные высказывания о существовании чрезвычайно распространены, абсолютно понятны и в некоторых случаях истинны. Так почему же для многих философов они представляют такую загадку? В частности, откуда следует, что мы должны предварительно допустить существование индивида, чтобы быть в состоянии отрицать его существование?
Одна из традиционно предлагаемых причин в пользу такого взгляда основана на следующих допущениях:
1. Только осмысленные высказывания могут быть истинными.
2. Каждая составляющая осмысленного высказывания должна быть осмысленной.
3. Если единичный термин осмысленен, то он нечто обозначает [iii].
4. Если единичный термин «b» нечто обозначает, то высказывание «b не существует» ложно.
Рассмотрим, как эти допущения приводят к проблеме на примере отрицательного единичного высказывания о существовании «Пегаса не существует». Если высказывание «Пегаса не существует» истинно, то оно должно быть осмыслено (согласно (1)). Если оно осмыслено, все его составляющие также должны быть осмыслены, включая единичный термин «Пегас» (согласно (2)). Если термин «Пегас» осмысленен, то он нечто обозначает (согласно (3)). Если «Пегас» нечто обозначает, то высказывание «Пегаса не существует» ложно (согласно (4)). Таким образом, допущение о том, что высказывание «Пегаса не существует» истинно, приводит к заключению, что то же самое высказывание ложно. Выходит, что если перечисленные выше посылки верны, то высказывание «Пегаса не существует» не может быть истинным: либо термин «Пегас» нечто обозначает, и в таком случае высказывание «Пегаса не существует» является ложным, либо термин «Пегас» не обозначает ничего, и в таком случае высказывание «Пегаса не существует» не является даже осмысленным, не говоря уж о том, чтобы быть истинным.
Есть несколько способов решить эту проблему, т.е. обеспечить возможность существования осмысленных и истинных отрицательных единичных высказываний о существовании. Одно из решений, ставшее чрезвычайно известным в XX веке, заключается в стратегии «устранения с помощью анализа» (“analyzing away”) личных имен и определенных дескрипций, фигурирующих в отрицательных высказываниях о существовании. Эта стратегия включает в себя два шага:
- Обычные собственные имена интерпретируется как скрытые определенные дескрипции. Например, имя «Пегас» анализируется как сокращение для дескрипции «летающая лошадь из греческой мифологии». Обычно это называют «дескриптивной теорией собственных имен». Таким образом, сказать, что «Пегас существует», — значит просто сказать, что «летающая лошадь из греческой мифологии существует».
-
Определенные дескрипции анализируются в соответствии с теорией определенных дескрипций Бертрана Рассела. Согласно этой теории, сказать «летающая лошадь из греческой мифологии существует» — значит сказать «есть в точности один х, который представляет собой летающую лошадь из греческой мифологии».
Таким образом, если мы совмещаем эти два шага, мы получаем, что
- Сказать «Пегаса не существует» — значит сказать «неверно, что есть в точности один х, который представляет собой летающую лошадь из греческой мифологии».
Точно так же, если имя «Вулкан» является сокращением для дескрипции «планета между Меркурием и Солнцем, которую пытался найти астроном XIX века Ле Верьер», то
-
Сказать, что «Вулкана не существует», — значит сказать «неверно, что есть в точности один х, который (а) таков, что этот х является планетой между Меркурием и Солнцем, и (б) таков, что астроном XIX века Ле Верьер пытался найти х».
Смысл приведенных парафраз состоит в том, чтобы показать, что изначальные высказывания могут быть проанализированы в виде высказываний, в которых единичных терминов («Пегас», «Вулкан», «летающая лошадь из греческой мифологии» и «планета между Меркурием и Солнцем») более не остается. Эти парафразы включают в себя общие термины «летающая лошадь из греческой мифологии» и «планета между Меркурием и Солнцем», а также квантор существования («есть») и условие единственности («в точности один»). (Пренебрежем здесь тем фактом, что единичные термины «Меркурий» и «Ле Верьер» появляются в наших парафразах в составе общих терминов; это, конечно, значит, что нам не удалось достичь в нашей процедуре окончательного обобщения, однако в данный момент мы можем позволить себе не обращать внимания на эту проблему.) Проблема отрицательных единичных высказываний о существовании оказывается, таким образом, решена, поскольку высказывания, содержащие имена, которые кажутся указывающими на несуществующие объекты, оказываются переформулированы в виде высказываний, содержащих исключительно общие термины, кванторы и условия единственности. Эти последние высказывания будут осмысленными вне зависимости от того, применимы ли использованные в них общие термины к чему бы то ни было.
Однако как дескриптивная теория собственных имен, так и теория определенных дескрипций Рассела были подвергнуты серьезной критике. Их противник может указать, что этим теориям не удается вполне верно описать то, как мы в действительности используем собственные имена и определенные дескрипции в нашем языке. Мы часто — и вполне успешно — используем собственные имена, не имея в виду (without having in mind) никакой конкретной определенной дескрипции. Иногда нам бывает не нужна для референции к конкретному предмету определенная дескрипция, поскольку мы выделяем соответствующий объект с помощью восприятия или воспоминаний о восприятии. Иногда нам просто неизвестна определенная дескрипция, выделяющая объект, к которому мы хотим осуществить референцию. Большинство из нас знает о Цицероне лишь то, что он был знаменитым римским оратором; однако у римлян было явно больше одного знаменитого оратора. И тем не менее мы вполне успешно можем использовать имя «Цицерон» для того, чтобы осуществлять референцию к конкретному знаменитому римскому оратору. И даже когда при использовании собственного имени в нашем сознании имеется что-то вроде ментального коррелята определенной дескрипции, мы обычно не рассматриваем эту дескрипцию как определение собственного имени (как то предполагает расселовская теория). Предположим, что, когда я использую имя «Сократ», я имею в виду нечто, соответствующее дескрипции «древнегреческий философ, который умер, выпив цикуту». Предположим также, что знаменитая история о смерти Сократа на самом деле является мифом и что в действительности он умер своей смертью от старости. Значит ли это, что у меня просто не получается осуществить референцию к Сократу, когда я использую имя «Сократ»? Не похоже на то. Ведь когда я узна́ю, что Сократ умер не от выпитой цикуты, я буду воспринимать этот факт как информацию о Сократе — человеке, референцию к которому я осуществлял все это время, используя имя «Сократ».
Что касается теории определенных дескрипций, то тут возникает два вида проблем. Во-первых, некоторые философы просто отрицают, что парафразы адекватно передают значение высказываний, в составе которых имеются определенные дескрипции, — исключительно на том основании, что значение собственного имени наподобие «Пегаса» является попросту менее конкретным, чем значение определенной дескрипции «летающая лошадь из греческой мифологии». Во-вторых, некоторые философы указывали на то, что теория определенных дескрипций иногда дает ошибочные результаты. Рассмотрим, например, высказывание «древние греки поклонялись Зевсу». На первый взгляд, в этом высказывании выражается реальное отношение между древними греками и Зевсом; и поклонение древних греков Зевсу, вне всякого сомнения, является историческим фактом. Однако, согласно предложенному Расселом типу анализа, такие собственные имена, как «Зевс», должны заменяться определенными дескрипциями наподобие «греческий бог, который жил на горе Олимп и который …». В таком случае приведенное выше истинное высказывание принимало бы в результате анализа вид следующего ложного высказывания: «существует один и только один греческий бог, который жил на горе Олимп, и который …, и который таков, что древние греки поклонялись ему». Имеется множество других истинных высказываний в этом роде — например, «Шерлок Холмс известнее любого настоящего детектива» и т.д. — все они, судя по всему, касаются отношений между существующими и несуществующими объектами, но каждое из них, будучи проанализированным, стало бы очевидно ложным. В-третьих, проблематичным кажется использование относительного местоимения «его» в высказывании «Группы исследователей искали Лох-несское чудовище, однако, учитывая, что его не существует, люди его никогда не найдут». В обоих случаях вхождения в указанное высказывание это местоимение, кажется, получает свое значение (meaning/denotation) от определенной дескрипции «Лох-несское чудовище» — что непросто объяснить в рамках расселовской теории определенной дескрипции.
Возможно, существуют способы эффективно защитить теорию определенных дескрипций, однако мы не будем здесь их рассматривать. В рамках данной статьи важно отметить только то, что теория Рассела не может предложить решения проблемы отрицательных высказываний о существовании, которое стало бы общепризнанным.
Обращение же к несуществующим объектам дает чрезвычайно простое решение проблемы отрицательных единичных высказываний о существовании. Оно состоит в отбрасывании посылки
4. Если единичный термин «b» нечто обозначает, то высказывание «b не существует» ложно.
Если несуществующие объекты есть, то «b» может обозначать объект, которого не существует.
Главная мысль здесь заключается в том, что, в то время как предметной областью кванторов «есть» и «нечто» являются любые объекты без исключения, существующие объекты представляют собой лишь часть этой области. В таком случае было бы ошибочно заключать от высказывания «"b" обозначает нечто» к высказыванию «"b" обозначает нечто существующее». Согласно этому объяснению, высказывание «Пегаса не существует» попросту выражает мысль о том, что Пегас является несуществующим объектом. Приведенные выше посылки 1–3 могут быть приняты без всяких ограничений. Термин «Пегас» обозначает несуществующую летающую лошадь и является, таким образом, осмысленным. В таком случае высказывание «Пегаса не существует» целиком также является осмысленным. А поскольку Пегас не принадлежит к классу существующих объектов, высказывание «Пегаса не существует» истинно. Разумеется, это решение можно обобщить и применить ко всем отрицательным единичным высказываниям о существовании. Обращение к несуществующим объектам, таким образом, дает элегантное решение проблемы отрицательных единичных высказываний о существовании.
3.2 Проблема вымышленных повествований
Под «вымышленным повествованием» (fictional discourse) мы будем далее иметь в виду повествование о вымышленных объектах. Иногда термин «вымышленный объект» используется как синоним «несуществующего объекта». Здесь, однако, он будет использоваться в другом смысле, а именно для обозначения объектов (персонажей, вещей, событий и т.д.), которые фигурируют в вымышленных историях (fictions), т.е. мифах и сказках, художественных произведениях, фильмах, операх и т.д. Пегас является вымышленным объектом в указанном смысле (равно как и Шерлок Холмс, и Гамлет), тогда как Вулкан — нет.
Рассмотрим, например, высказывание
(1) Пегас — это летающая лошадь.
Как и многие другие высказывания, относящиеся к вымышленным повествованиям, оно, кажется, удовлетворяет следующим трем условиям:
1. Оно имеет грамматическую структуру предикации, т.е. структуру, которая в логической записи передается как «Fb» (где «F» — это предикатор, в данном случае — «есть летающая лошадь»; а «b» — это единичный термин, в данном случае — «Пегас»).
2. Единичный термин, занимающий позицию подлежащего, представляет собой имя вымышленного объекта.
3. Оно обычно — и не без основания — считается истинным.
Проблема вымышленных повествований тесно связана с двумя логическими принципами. Первый из них хорошо известен как «принцип экзистенциального обобщения» (existential generalization).
Экзистенциальное обобщение (ЭО):
Fb → ∃x(Fx), т.е.
Если b является F, то есть нечто, что является F [4].
Второй принцип менее известен, и он достаточно редко формулируется эксплицитно, однако зачастую он просто молчаливо принимается. Мы будем называть его «принципом предикации».
Принцип предикации (ПП):
Fb → ∃x(x = b).
ПП может быть понят в одном из двух смыслов:
(ППa) Если b является F, то есть нечто, что тождественно b.
(ППb) Если b является F, то b существует.
Оба принципа в первом приближении чрезвычайно правдоподобны: если в отношении некоего индивида верно, что предикат «F» применим к нему, то, значит, предикат «F» применим к чему-то. Если предикат «F» применим к индивиду, то этот индивид должен существовать (потому что иначе как бы этот предикат мог применяться к нему?).
Однако, когда мы применяем эти два принципа к вымышленным повествованиям, это приводит нас к следствиям, которые противоречат, с одной стороны, твердо установленным эмпирическим фактам, а с другой — тривиальным истинам об онтологическом статусе вымышленных объектов. Согласно (ЭО), из высказывания
(1) Пегас — это летающая лошадь
следует
(2) Есть летающие лошади.
Однако, как мы все прекрасно знаем, летающих лошадей нет.
Согласно (ПП), из высказывания
(1) Пегас — это летающая лошадь
следует
(3) Пегас существует.
Однако Пегас является вымышленным объектом; при этом кажется, что назвать объект вымышленным — значит сказать, что его не существует.
Проблема заключается в том, что, судя по всему, очевидно истинные высказывания, относящиеся к вымышленным повествованиям, приводят к явным противоречиям. Существует, разумеется, несколько способов избежать этих противоречий. Один из них заключается в том, чтобы отказаться от принципов (ЭО) и (ПП). Тем самым мы заблокируем следование от высказывания «Пегас — это летающая лошадь» к высказыванию «Существуют летающие лошади». И действительно, некоторые логики (прежде всего, сторонники свободных логик) выбирают именно этот путь (см. [Hintikka 1959; Lambert 1983, 1991; Leonard 1956]) [5].
Еще одним способом избежать противоречий было бы просто отбросить высказывание «Пегас — это летающая лошадь» (и в целом все предполагаемые высказывания, имеющие вид предикации о вымышленных объектах) как ложное. Это радикальное решение, однако, игнорирует широко распространенную интуицию о том, что существует различие в истинностном значении между высказываниями «Пегас — это летающая лошадь» и, например, «Пегас — это летающая собака».
Третьим подходом к решению проблемы является то, что можно назвать «стратегия операторов рассказа» (story operator strategy). Согласно этой стратегии, мы должны интерпретировать высказывания, относящиеся к вымышленным повествованиям, как неполные. Полным вариантом, например, высказывания
(1) Пегас — это летающая лошадь
будет
(1’) Согласно рассказу S («S» здесь и далее означает определенный рассказ из греческой мифологии), Пегас — это летающая лошадь.
Выражение «согласно рассказу S» — это так называемый «оператор рассказа» [6], который является оператором высказываний (то есть в его область действия (scope) входят высказывания в целом, а не только лишь их отдельные части, такие как, например, предикат). Хотя высказывание, подпадающее под определенный оператор рассказа (здесь: «Пегас — это летающая лошадь»), может быть ложным в отрыве от этого оператора, полное высказывание сохраняет способность быть истинным (эта стратегия подробно развивается в [Künne 1990]).
Из высказывания (1’) не следует, что есть летающие лошади; не следует из него и того, что Пегас существует. Таким образом, нам удается избежать наших противоречий [7]. Эта стратегия выглядит элегантным решением проблемы — по крайней мере, до тех пор, пока мы ограничиваем наше рассмотрение примерами определенного вида. Однако, к сожалению, она не работает одинаково хорошо для всех видов высказываний, относящихся к вымышленным повествованиям. Рассмотрим, например, высказывание
(4) Пегас — это вымышленный персонаж (character) из греческой мифологии.
Это высказывание представляется явно истинным, однако, если мы поместим перед ним оператор рассказа, то мы получим явно ложное высказывание:
(4’) Согласно рассказу S, Пегас — это вымышленный персонаж из греческой мифологии.
Неверно, что, согласно рассматриваемому рассказу, Пегас является вымышленным персонажем. Согласно этому рассказу, он скорее является живым существом из плоти и крови.
Мы можем называть высказывания типа «Пегас — это летающая лошадь» и «Гамлет ненавидит своего приемного отца» внутренними высказываниями, относящимися к вымышленным повествованиям, в отличие от внешних высказываний, относящихся к вымышленным повествованиям, таких как «Пегас — это вымышленный персонаж из греческой мифологии» или «Гамлет весьма интересовал многих психоаналитиков». Стратегия операторов рассказа может быть применена только к внутренним высказываниям и, таким образом, не может рассматриваться как общее решение проблемы вымышленных повествований [8].
Утверждение о том, что несуществующие объекты есть, дает решение, которое может быть одинаково успешно применено как к внутренним, так и к внешним высказываниям, относящимся к вымышленным повествованиям. Оно позволяет нам согласиться, что вымышленные объекты не существуют, однако в то же время дает нам возможность признать, что они есть. Согласно этой позиции, вымышленные объекты являются всего лишь одним из видов несуществующих объектов.
Чтобы понять, как это предположение должно позволить нам избежать описанных выше противоречий, рассмотрим следующие высказывания:
1. Пегас — это летающая лошадь [9].
2. Летающие лошади есть. (1, ЭО)
3. Летающих лошадей нет.
Согласно мейнонгианскому решению проблемы, посылка 3 должна быть отброшена как ложная. Мейнонгианцы согласны, что летающие лошади не существуют, однако для них из этого не следует, что летающих лошадей нет. Согласно им, летающие лошади есть, они принадлежат к классу несуществующих объектов, и Пегас является одной из них. Посылка 3 может быть заменена посылкой
3’. Летающие лошади не существуют.
Однако эта последняя посылка не вступает в противоречие с посылкой
2. Летающие лошади есть.
Это решает нашу проблему [10].
Рассмотрим далее высказывания:
1. Пегас — это летающая лошадь.
2. Пегас существует. (1, ПП)
3. Пегас — это вымышленный объект.
4. Вымышленные объекты не существуют.
5. Пегаса не существует. (3, 4)
В данном случае мейнонгианское решение состоит в отбрасывании посылки 2. Мейнонгианцы не могут принять 2, поскольку Пегас должен быть несуществующим объектом.
Что же тогда с принципом предикации? Должны ли мейнонгианцы его отбросить? Не обязательно. Тут нужно вспомнить, что (ПП) можно трактовать по крайней мере двумя способами:
(ППa) Если b является F, то есть нечто, что тождественно b.
(ППb) Если b является F, то b существует.
Внутри мейнонгианской парадигмы, эти две трактовки не являются эквивалентными. Согласно мейнонгианцам, безусловно, есть нечто тождественное Пегасу, однако при этом Пегаса не существует. Поэтому мейнонгианцы должны отбросить трактовку (ППb), хотя они могут принимать трактовку (ППa) (и действительно ее принимают) [11].
Поскольку мейнонгиацны принимают только слабую версию (ППа) принципа предикации, следование от посылки 1 («Пегас — это летающая лошадь») к высказыванию «Пегас существует» оказывается заблокированным. Из этой посылки можно будет вывести только более слабый тезис:
2’. Есть нечто, что тождественно Пегасу.
Однако это не вступает в противоречие с высказыванием «Пегаса не существует». Таким образом, проблема оказывается решенной.
3.3 Проблема повествований о прошлом и будущем
Проблема повествований о будущем и прошлом по своей структуре очень похожа на проблему вымышленных повествований. Рассмотрим следующие высказывания:
(1) Сократ был философом.
(2) Первая женщина-понтифик (Pope) будет чернокожей.
Если высказывания (1) и (2) по своей логической структуре являются предикативными, т.е. имеют форму «Fb», и если (ПП) верен, то из высказывания (1) следует, что Сократ существует, а из высказывания (2) — что существует первая женщина-понтифик.
Высказывания (1) и (2) в самом деле похожи на предикативные. С точки зрения грамматики, они состоят из термина-субъекта («Сократ», «первая женщина-понтифик») и термина-предиката («был философом», «будет чернокожей»). Однако несмотря на то, что утверждение о том, что Сократ был философом, вне всякого сомнения, на данный момент (т.е. в третьем тысячелетии н.э.) истинно, так же не подлежит сомнению, что Сократа на данный момент более не существует.
Далее, давайте допустим, что когда-нибудь в отдаленном будущем действительно появится женщина-понтифик (и что первой женщиной-понтификом будет в точности один человек), что она будет чернокожей и что пока она еще даже не была зачата. Если мы принимаем эти допущения, то, вне всякого сомнения, на данный момент будет верным, что первой женщины-понтифика пока не существует.
И снова имеется несколько подходов к решению этой проблемы. Одна из возможных стратегий тут заключается в том, чтобы отрицать, что высказывания вроде (1) и (2) имеют логическую структуру предикаций. Мы можем предложить следующую альтернативную интерпретацию, используя символы «P» (читается как «было верным») и «F» (читается как «будет верным») в качестве «операторов времени» (tense operators):
(1’) P (Сократ является философом).
(2’) F (Первая женщина-понтифик является чернокожей).
Обратите внимание, что операторы времени «P» и «F» представляют собой операторы высказываний — так же, как и рассмотренные выше операторы рассказа. Подобно тому, как оператор рассказа блокирует следование к утверждениям о существовании вымышленных объектов, оператор времени блокирует следование от высказывания (1’) к высказыванию
(3) Сократ существует;
и от высказывания (2’) к высказыванию
(4) Первая женщина-понтифик существует. (О стратегии операторов времени см. [Prior 1968].)
У данной логической интерпретации времен имеется много серьезных достоинств. Но в то же время она оставляет многие проблемы нерешенными. Одной из таких проблем является проблема овремененной квантификации множественного числа (tensed plural quantifiers). Рассмотрим, например, высказывание
(5) У нас было два короля, которых звали Чарльз.
Стандартная временна́я интерпретация высказывания (5) дает нам:
(5’) P (У нас есть два короля, которых зовут Чарльз).
При этом, хотя высказывание (5) истинно, высказывание (5’) ложно, поскольку ни в какой момент времени в прошлом у нас не было двух королей, которых звали Чарльз, одновременно (см. [Lewis 2004]). Таким образом, стандартная стратегия операторов времени, кажется, подводит нас в подобных случаях.
Другая проблема, которую эта стратегия оставляет нерешенной — это проблема отношений между имеющимися и не имеющимися в настоящий момент времени объектами. Если мы принимаем, во-первых, принцип, согласно которому реальное (двухместное) отношение может иметь место только в том случае, если оба термина этого отношения существуют, и, во-вторых, что прошлые и будущие объекты (в данный момент времени) не существуют, то отношения между, с одной стороны, имеющимися в данный момент времени и, с другой, прошлыми (или будущими) объектами оказываются невозможны. Однако, судя по всему, имеется множество отношений между имеющимися в данный момент времени и прошлыми (или будущими) объектами. Например, я состою в отношении быть одной из шести внучек к моей бабушке. Подобным же образом я, возможно, состою в отношении быть бабушкой к некоторому будущему ребенку.
Мейнонгианское решение этой проблемы заключается в следующем: допустим, что объекты погружаются в существование и покидают его, не приобретая и не теряя, однако, тем самым своего бытия. Согласно этой картине, имя «Сократ» будет обозначать несуществующего Сократа, а дескрипция «первая женщина-понтифик» будет обозначать несуществующую первую женщину-понтифика. Соответственно, хотя мы не можем допустить наличия следования от высказываний
(1) Сократ был философом
и
(2) Первая женщина-понтифик будет чернокожей
к высказываниям
(3) Сократ существует
и
(4) Первая женщина-понтифик существует,
мы можем допустить наличие следования от высказываний (1) и (2) к высказываниям
(3’) Есть нечто тождественное Сократу
и
(4’) Есть нечто тождественное первой женщине-понтифику [12].
Этот результат отдает должное двум иначе не совместимым интуициям, а именно (I) интуиции о том, что ни Сократ, ни первая женщина-понтифик не существуют в данный момент времени, и (II) интуиции о том, что мы, тем не менее, можем осуществлять референцию к Сократу и к первой женщине-понтифику (или, иначе говоря, интуиции о том, что имя «Сократ» и дескрипция «первая женщина-понтифик» не являются пустыми).
Случаи овремененной квантификации множественного числа также не представляют проблемы для мейнонгианцев. Овремененные кванторы могут быть в целом интерпретированы как ограниченные кванторы, которые пробегают по определенному подмножеству несуществующих объектов: «был» можно интерпретировать как квантор, пробегающий по подмножеству прошлых объектов (т.е. объектов, которые существовали, но более не существуют); аналогичным образом «будет» можно интерпретировать как квантор, пробегающий по подмножеству будущих объектов (т.е. объектов, которые будут существовать, но пока не существуют).
Более того, с мейнонгианской точки зрения, отношения между существующими и несуществующими объектами не представляют собой чего-то необычного. Вспомним мейнонгианское решение проблемы интенциональности: люди боятся несуществующих объектов, восхищаются ими, мечтают о них, надеются на них и воображают их. Таким образом, отношения между существующими и несуществующими объектами не представляют для мейнонгианцев особенной трудности.
3.4 Проблема предполагаемых аналитических истин типа «круглый квадрат квадратен»
Высказывания вроде
(1) Круглый квадрат кругл и квадратен,
судя по всему, должны быть логически истинными (по крайней мере, согласно интуициями некоторых логиков — см. [Lambert 1983]). Кроме того, кажется, что по своей логической структуре они являются предикациями. Согласно (ЭО) и (ПП), из высказывания (1) следует высказывание
(2) Есть нечто, что тождественно круглому квадрату
и высказывание
(3) Есть нечто, что является одновременно круглым и квадратным.
Если «есть» означает то же самое, что и «существует», то эти следствия являются, разумеется, неприемлемыми.
Существует два очевидных выхода из этой ситуации: (I) мы можем просто отбросить высказывание (1) как ложное (или не имеющее истинностного значения); (II) мы можем попытаться найти адекватную парафразу для высказывания (1), которая бы соответствовала интуиции о том, что оно является «в каком-то смысле» истинным. Такой парафразой может быть высказывание:
(1’) Если бы была такая вещь, как круглый квадрат, то она была бы круглой и квадратной.
Однако, согласно мейнонгианскому пониманию вопроса, высказывания (2) и (3) являются допустимыми следствиям, поскольку из них не следует существования чего-то, что было бы одновременно круглым и квадратным. Нечто, что является одновременно круглым и квадратным, согласно Мейнонгу, представляет собой невозможный объект — что означает, что этого объекта не может существовать, однако не подразумевает, что такого объекта нет. Поэтому мейнонгианец может принять высказывание (1) как истинное, не прибегая к какого бы то ни было рода парафразам.
Как мы видели, существуют альтернативные подходы к решению каждой из перечисленных выше проблем. Однако, насколько нам известно, утверждение о наличии несуществующих объектов является, возможно, единственным способом решить все эти различные проблемы единообразно.
4. Проблемы с верой в несуществующие объекты
Приведенные выше рассуждения показывают, что утверждение о наличии несуществующих объектов обладает заметной объяснительной силой. Почему же в таком случае это утверждение не является общепринятым, а напротив, считается достаточно спорным? Заключается ли причина попросту в том, что Мейнонг называет «предубеждением в пользу актуального»? Хотя определенную роль тут действительно могут играть и онтологические предубеждения, но все же существуют также и некоторые важные рациональные причины для того, чтобы относиться к идее несуществующих объектов, мягко говоря, с осторожностью.
Даже в работах самого Мейнонга существует (по меньшей мере) две версии теории объектов — изначальная и более поздняя, пересмотренная. Ниже мы будем обозначать изначальную теорию объектов Мейнонга с помощью аббревиатуры «ТОМи».
Пожалуй, наиболее базовым принципом ТОМи является так называемый «принцип независимости», который буквально гласит: Бытие-таким независимо от бытия (см. [Meinong 1959]). Оставляя ради простоты в стороне специфический способ употребления Мейнонгом термина «бытие», мы можем переформулировать этот принцип следующим образом: Бытие-таким независимо от существования.
«Бытие-таким» объекта представляет собой полную совокупность свойств этого объекта, за исключением его существования или несуществования. Принцип независимости, таким образом, гласит, что объект может иметь абсолютно любые свойства вне зависимости от того, существует он или нет. Так, например, (несуществующая) золотая гора в прямом смысле является горой и состоит из золота; круглый квадрат в прямом смысле является круглым и квадратным.
Для всякого без исключения свойства и для всякого множества свойств есть соответствующий ему объект — либо существующий, либо несуществующий. Таким образом, например, есть объект, который имеет в качестве своего единственного свойства свойство «быть круглым»; мы могли бы назвать его «объект круглый» или просто «круглый». Есть также объект, который имеет в качестве своего единственного свойства свойство «быть синим» («объект синий» или, для краткости, «синий»). Далее, есть объект, который имеет свойство «быть круглым» и свойство «быть синим» и не имеет никаких других свойств («объект круглый и синий»). И так далее.
В нотации классической логики, дополненной определенными дескрипциями формы ιxφ(x), объект, имеющий в качестве своего единственного свойства свойство «быть синим», может быть представлен как «ιx∀F (Fx ≡ F = B)» [13] (где «B» означает «является синим»); объект, имеющий в качестве своих единственных свойств свойства «быть синим» и «быть круглым», как «ιx∀F (Fx ≡ F = B ∨ F = R)» (где «R» означает «является круглым») и так далее.
Объект синий не тождественен свойству «быть синим»; не тождественен он и множеству, которое имеет свойство «быть синим» в качестве своего единственного члена. И объект круглый и синий также не тождественен множеству, содержащему свойства «быть синим» и «быть круглым». Свойство «быть синим» само не является синим, и свойство «быть круглым» само не является круглым. Аналогичные соображения работают и в случае множеств свойств: множества не имеют ни цветов, ни форм. Тогда как объект синий является синим, объект круглый — круглым и так далее.
Мы могли бы задаться вопросом: не является ли невозможным существование объекта, который в качестве своего единственного свойства имеет свойство «быть синим»? Разве не необходимо, чтобы всякий имеющий цвет объект также имел определенную форму, определенный размер, был сделан из определенного материала и так далее?
Мейнонгианский ответ на этот вопрос выглядит буквально так: существование такого объекта действительно является невозможным! Так что объект синий не просто не существует, но необходимо не существует. Разумеется, то же самое верно и для объекта круглый, объекта красный и круглый, а также бесконечного множества других объектов. Всякий существующий объект имеет бесконечно большое количество свойств. Всякий существующий объект является полностью определенным (или, короче, полным) объектом. Такие объекты, как синий и круглый и синий, являются не полностью определенными (или, короче, неполными) [14].
Неполные объекты с необходимостью не существуют. Они являются в некотором смысле невозможными объектами (хотя их свойства могут и не быть взаимно противоречивыми). Нужно, однако, отметить, что не всякий полный объект существует. Рассмотрим, например, объект, который выглядит в точности как я, за тем исключением, что у него зеленые, а не синие глаза. Допустим, что этот объект (мой несуществующий зеленоглазый двойник) обладает всеми теми же свойствами, что и я, за исключением тех, которые связаны с разницей в цвете наших глаз — с учетом актуальных законов природы. Мой несуществующий зеленоглазый двойник полностью определен, и тем не менее его не существует. Однако, в противоположность синему, этот двойник мог бы существовать, т.е. он является возможным несуществующим объектом [15].
К сожалению, у ТОМи имеется ряд парадоксальных следствий. Бертран Рассел, самый знаменитый критик Мейнонга, предложил два возражения против ТОМи [16]. Первое возражение выглядит так: согласно ТОМи, есть объект, который является одновременно круглым и квадратным, однако такой объект «склонен нарушать закон противоречия», поскольку он одновременно является круглым и не круглым [Russell 1973c, 107].
Возможно, Мейнонг мог бы ответить на это возражение, что объект под названием «круглый квадрат» имеет свойства «быть круглым» и «быть квадратным», но не свойство «быть не-круглым», и поэтому не нарушает закона противоречия (но нарушает лишь геометрический закон, согласно которому все, что является квадратным, не является круглым). Такой ответ, однако, имел бы мало смысла, поскольку совершенно ясно, что, согласно принципам ТОМи, есть объект, который является одновременно круглым и не-круглым (и очевидно, что Рассел имеет в виду именно такого рода объект). И действительно, Мейнонг не отрицает, что круглый квадрат нарушает закон противоречия. Вместо этого он отвечает на первое возражение Рассела, что закон противоречия действует только в случае существующих объектов. Тогда как объекты, которые являются одновременно круглыми и не-круглыми, с необходимостью не существуют.
Рассел принял этот ответ, однако придумал второе возражение, которое нельзя было бы отвести подобным образом. Поскольку один из принципов ТОМи состоит в том, что для всякого набора свойств есть соответствующий ему объект, и поскольку существование рассматривается в ТОМи как свойство, то должен быть объект, который имел бы в точности три следующие свойства: «быть золотым», «быть горой» и «быть существующим». Если «G» означает «является золотым», «M» означает «является горой», а «E!» означает «является существующим», то такой объект формально обозначается как «ιx∀F (Fx ≡ F = G ∨ F = M ∨ F = E!)». Таким образом, из принципов ТОМи следует, что есть существующий объект, который является золотым и является горой. Однако эмпирический факт состоит в том, что никакой золотой горы не существует. Если мы принимаем (по всей видимости, тривиальное) допущение, что «b является существующим» эквивалентно «b существует», то это является противоречием.
Кроме того, кажется, что факт неполноты многих мейнонговских объектов порождает еще одно противоречие:
1. Объект синий (т.е. объект, описываемый согласно ТОМи как ιx∀F(Fx ≡ F = B)) имеет свойство «быть синим» в качестве своего единственного свойства. (Теорема ТОМи)
2. Объект синий имеет в точности одно свойство. (1)
3. Объект синий имеет свойство «иметь в точности одно свойство». (2)
4. Свойство «быть синим» не является тождественным свойству «иметь в точности одно свойство».
5. Таким образом, синий имеет (по меньшей мере) два свойства, а именно: свойство «быть синим» и свойство «иметь в точности одно свойство». (1, 3, 4)
6. Таким образом, синий имеет в точности одной свойство и синий имеет (по меньшей мере) два свойства. (2, 5)
Более того, кажется, что многие мейнонговские объекты нарушают не только законы логики и геометрии, но и интуитивно правдоподобные принципы, вроде «если нечто является круглым, оно занимает некоторое место в пространстве» или «если нечто является горой, то оно доступно чувственному восприятию». Кажется, что из обладания определенной формой следует необходимость занимать некоторое место в пространстве, а из бытия горой — доступность для чувственного восприятия. Согласно ТОМи, круглый квадрат является круглым, а золотая гора является горой, однако очевидно, что ни круглый квадрат, ни золотая гора не занимают никакого места в пространстве и ни первый, ни последняя не доступны для чувственного восприятия.
Есть и еще одно странное следствие из ТОМи: согласно ей, если объект начинает существовать, то не происходит ничего, кроме превращения этого объекта из несуществующего в существующий. Аналогично, если объект перестает существовать, не происходит ничего, кроме обратного превращения этого объекта из существующего в несуществующий. За исключением этого, ни рассматриваемый объект, ни мир в целом не меняются ни в каком отношении. Например, когда я перестану существовать, не произойдет ничего, кроме обратного превращения существующей меня в несуществующую меня (каковой я была с начала времен до 1966 года). Во всех остальных отношениях я останусь точно такой же. Возможно, подобная мысль сможет дать некоторое утешение моим близким, однако она, вне всякого сомнения, сильно расходится с нашим обычным пониманием возникновения и уничтожения предметов.
5. Непротиворечивые мейнонгианские теории: от несуществования к абстракции
Современные теории несуществующих объектов скорректировали ТОМи таким образом, чтобы избежать по крайней мере некоторых из упомянутых выше парадоксов. Большинство «неомейнонгианцев» (обозначим их так) в попытке освободить теорию объектов Мейнонга от противоречий и контринтуитивных следствий придерживаются одной из следующих трех стратегий:I. Стратегия других миров исходит из допущения возможных (и даже невозможных) миров (см. [Priest 2005]).
II. Стратегия нуклеарного и экстрануклеарного заключается в различении двух видов свойств [17].
III.Стратегия двух связок (dual copula) заключается в различении двух видов отношений между свойствами и индивидами [18].
5.1 Стратегия других миров
Стратегия других миров была предложена Пристом [Priest 2005]. Прист называет свою теорию «неизмом» (noneism). Термин «неизм» был придуман Ричардом Рутли, и Прист берет у последнего не только название, но и некоторые существенные черты его теории (среди прочего — допущение, что базовые принципы стандартной логики, такие как закон противоречия, не являются действующими без всякого ограничения — что не ведет его, разумеется, к признаю того, что все высказывания без исключения являются истинными).
Прист отвергает как стратегию нуклеарных и экстрануклеарных свойств, так и стратегию двух связок. Вместо этого он допускает возможные и даже невозможные миры. Все миры (как возможные, так и невозможные) имеют один и тот же «универсум рассуждения». Однако не все объекты этого универсума существуют во всех мирах. Так, Пегас не существует в реальном (actual) мире, однако он существует в некоторых возможных мирах (а именно — в тех, в которых дела обстоят так, как изображено в греческой мифологии).
Прист утверждает, что несуществующие объекты в буквальном смысле обладают свойствами, которыми они «характеризуются», — однако они обладают ими не в реальном мире, но только лишь в тех мирах, в которых они существуют.
Что касается парадокса противоречия, то Прист решает его следующим образом: круглый квадрат существует только в невозможных мирах. Однако в невозможных мирах не действует принцип противоречия. Таким образом, тот факт, что круглый квадрат является одновременно круглым и не-круглым, не нарушает законов логики, которые действуют в тех мирах, в которых круглый квадрат существует.
В реальном мире, однако, круглый квадрат не является ни круглым, ни квадратным, поскольку круглость и квадратность представляют собой «свойства, влекущие существование» (“existence-entailing properties”), т.е. из высказывания «b является круглым/квадратным» следует (entails) высказывание «b существует». Таким образом, даже если в реальном мире (и во всех других возможных мирах) действует закон противоречия, то круглый квадрат не нарушает этот закон, поскольку в этих мирах круглый квадрат не является ни круглым, ни не-круглым.
В свете этой теории становится несложно объяснить, почему никто никогда не видел круглого квадрата или золотой горы, а также почему круглый квадрат, очевидно, не расположен в пространстве: поскольку круглый квадрат не является в реальном мире ни круглым, ни квадратным, то нет причин полагать, что он занимает некоторое пространство или доступен для чувственного восприятия. Те же самые соображения действуют и в случае золотой горы.
Стоит отметить, что, постулируя как класс свойства, влекущие существование, Прист тем самым имплицитно отвергает принцип независимости Мейнонга, который является одним из краеугольных камней мейнонгианской теории объектов.
Прист отвергает различие нуклеарных и экстрануклеарных свойств, поскольку он полагает, что «трудно избавится от ощущения, что класс <нуклеарных свойств> был состряпан просто для того, чтобы избежать проблем» [Priest 2005, 83].
Но предложения Приста сами не лишены проблем [19]. Перечислим лишь несколько. Во-первых, Прист не дает принципиального объяснения того, какие свойства являются влекущими существование, а какие — нет (что очень похоже на проблему с различением нуклеарных и экстрануклеарных свойств, на которую Прист указывает в приведенной выше цитате). Во-вторых, остается неясным, какими свойствами обладают несуществующие объекты в реальном мире (за исключением логических свойств, таких как «быть тождественным самому себе», и интенциональных свойств, таких как «быть мыслимыми Пристом») [20]. Кроме того, «неизм» Приста поднимает сложные вопросы, касающиеся кросс-мирового тождества (cross-world identity) и онтологического статуса не-реальных миров [21].
5.2 Нуклеарные и экстрануклеарные свойства
Согласно стратегии нуклеарного и экстрануклеарного, существует два вида свойств: нуклеарные и экстрануклеарные [Meinong 1972, §25]. Нуклеарные свойства объекта, как предполагается, должны конституировать «природу» объекта, тогда как экстрануклеарные свойства должны быть внешними по отношению к его природе. Нуклеарными, например, являются следующие свойства: «быть синим», «быть высоким», «пинать Сократа», «получать пинка от Сократа», «пинать кого-нибудь», «быть золотым», «быть горой» [Parsons 1980, 23].
Какие же свойства являются экстрануклеарными? Теренс Парсонс выделяет четыре типа «экстрануклеарных предикатов» (т.е. предикатов, которые означают экстрануклеарные свойства): онтологические («существует», «является мифическим», «является вымышленным»), модальные («является возможным», «является невозможным»), интенциональные («мыслится Мейнонгом», «кем-либо почитается»), технические («является завершенным») [Parsons 1980, 23] [22].
Нуклеарные свойства являются, если использовать термины Мейнонга, либо конститутивными, либо консеквентными [Meinong 1972, 176]. Конститутивными свойствами объекта являются те свойства, которые явно упомянуты в дескрипции, которая используется для того, чтобы выделить объект среди прочих. Так, конститутивными свойствами золотой горы будут являться «быть золотой» и «быть горой». Консеквентными свойствами объекта являются те свойства, которые каким-либо образом включены в его конститутивные свойства или следуют из них. Так, среди консеквентных свойств золотой горы, вероятно, будут свойства «быть материальным предметом» и «быть протяженной».
В ТОМи, объект под названием «золотая гора» был формализован как ιx∀F (Fx ≡ F = G ∨ F = M), т.е. как объект, обладающий свойствами «быть золотым» и «быть горой» (и не обладающий никакими другими свойствами). Согласно пересмотренной версии теории объектов, объект под названием «золотая гора» будет объектом, которой обладает всеми нуклеарными свойствами, следующими из нуклеарных свойств «быть золотым» и «быть горой», т.е. будет формализован как ιx∀Fn(Fnx ≡ Gn ⇒ Fn ∨ Mn ⇒ Fn) [23].Как различение нуклеарных и экстрануклеарных свойств помогает избежать парадоксов, упомянутых в предыдущем разделе? Рассмотрим вновь парадокс, связанный с неполнотой объектов: согласно ТОМи, есть объект, который в качестве своего единственного свойства имеет свойство «быть синим» (мы для краткости называли его объект синий), в логической записи: ιx∀F (Fx ≡ F = B). В отношении объекта синий, как он нами определен, кажется истинным, что у него имеется в точности одно свойство. Однако свойство «обладать в точности одним свойством», очевидно, отлично от свойства «быть синим». Поэтому, видимо, выходит, что у объекта синий имеется по меньшей мере два свойства.
Согласно пересмотренной в сторону использования различения нуклеарных и экстрануклеарных свойств версии теории объектов (сокращенно: ТОМнэ), этого парадокса можно избежать следующим образом: свойство «быть синим» является нуклеарным (конститутивным) свойством, тогда как свойство «иметь в точности одно свойство» является экстрануклеарным свойством. Нет объектов, у которых было бы в точности одно свойство. Есть только объекты, у которых есть в точности одно конститутивное (нуклеарное) свойство. Объекты, обладающие ограниченным числом конститутивных свойств, могут обладать (и с необходимостью обладают) дополнительными экстрануклеарными свойствами — такими как свойство «иметь в точности n конститутивных свойств» или свойство «быть неполным». Объект, который мы называем «синий», формализуется как ιx∀Fn(Fnx ≡ Bn ⇒ Fn), т.е. как объект, который имеет свойство «быть синим» в качестве своего единственного конститутивного свойства. Это не исключает того, что объект синий может иметь дополнительные экстрануклеарные свойства. Таким образом, парадокс, связанный с неполнотой объектов, не возникает внутри ТОМнэ [24].
На возражение Рассела о том, что существующая золотая гора нарушает закон противоречия (поскольку является одновременно существующей и несуществующей), защитники ТОМнэ могут ответить следующим образом: существование представляет собой экстрануклеарное свойство, тогда как только нуклеарные свойства могут быть конститутивными для объекта. Поэтому, согласно ТОМнэ, такого объекта как ιx∀F (Fx ≡ F = G ∨ F = M ∨ F = E!) (т.е. существующей золотой горы) просто нет (этот способ защиты теории используют Дейл Джакет и Ричард Рутли; см. [Jacquette 1996, 81] и [Routley 1980, 496]).
Этот способ защиты от возражения Рассела, однако, налагает на теорию объектов достаточно сильные ограничения. Вероятно, именно поэтому сам Мейнонг даже не упоминает его в качестве возможного ответа Расселу. Вместо этого он дополняет различение нуклеарных и экстрануклеарных свойств учением о «разбавленных» экстрануклеарных свойствах. По меньшей мере некоторые экстрануклеарные свойства (существование, возможность) имеют соответствующие им нуклеарные аналоги, т.е. «разбавленные» варианты экстрануклеарных свойств [Meinong 1972, §37] [25].Если экстрануклеарное свойство существования имеет «разбавленный» нуклеарный аналог, то это делает возможным следующий ответ на возражение Рассела: высказывание «существующая золотая гора существует» двусмысленно. Его можно понять в том смысле, что «существующая золотая гора экземплифицирует экстрануклеарное существование» (что будет ложным), или в том смысле, что «существующая золотая гора экземплифицирует нуклеарное существование» (что будет истинным). Между высказываниями «существующая золотая гора экземплифицирует нуклеарное существование» и «существующая золотая гора не существует» (в собственном, экстрануклеарном смысле) нет противоречия.
Имеют ли свои нуклеарные аналоги также другие экстрануклеарные свойства (помимо существования)? Возможно, все экстрануклеарные свойства имеют подобные нуклеарные аналоги? Сам Мейнонг почти не высказывается на эту тему, однако кажется вполне естественным развить эту теорию в данном направлении. Именно так развивает ее Теренс Парсонс [Parsons 1980, 68], тогда как Дейл Джакет отвергает учение о «разбавленных» экстрануклеарных свойствах целиком, даже для существования и возможности [Jacquette 1996, 85–87].
Есть несколько парадоксов, для которых ТОМнэ не предлагает никакого решения (даже если дополнить ее учением о «разбавленных» экстрануклеарных свойствах). В рамках этой теории круглый квадрат, кажется, все так же нарушает закон противоречия; мы все так же можем задаваться вопросом, почему невозможно обнаружить круглые квадраты и золотые горы; и нас все так же может озадачивать учение о том, что несуществующие объекты отличаются от существующих только лишь в том, что последним не достает существования [26].
5.3 Стратегия двух связок
Согласно стратегии двух связок, существует два вида отношений между свойствами и индивидами. Разные сторонники этой стратегии используют для их обозначения разную терминологию. Вот некоторые ее варианты:
Золотая гора определяется (is determined by) свойством «быть золотой» и свойством «быть горой».
Золотая гора удовлетворяет (satisfies) свойству «быть не полностью определенной». [Mally 1912]
Золотая гора ассоциирована со (is consociated with) свойством «быть золотой» и со свойством «быть горой».
Золотая гора единосущна со (is consubstantiated with) свойством «быть не полностью определенной». [Castañeda 1972]
Свойство «быть золотой» и свойство «быть горой» приписываются (are ascribed to) золотой горе.
Золотая гора обладает (has) свойством «быть не полностью определенной». [van Inwagen 1977] [27]
Золотая гора конституирована (is constituted by) свойством «быть золотой» и свойством «быть горой».
Золотая гора экземплифицирует (exemplifies) свойство «быть не полностью определенной». [Rapaport 1978]
В золотую гору вписаны (The golden mountain encodes) свойство «быть золотой» и свойство «быть горой».
Золотая гора экземплифицирует (exemplifies) свойство «быть не полностью определенной». [Zalta 1983]
Все эти различные версии стратегии двух связок объединяет общее положение о том, что связка «есть» двусмысленна. Ниже мы будем использовать терминологию экземплификации и вписанности. В дополнение к этому мы позаимствуем у Залты следующие конвенциональные элементы нотации: «Fb» означает «b экземплифицирует свойство "быть F"»; «bF» означает «в b вписано свойство "быть F"». Кроме того, мы будем использовать аббревиатуру ТОМдс для обозначения «пересмотренная теория объектов Мейнонга, которая использует различение двух связок».
Согласно ТОМдс, объект под названием «круглый квадрат» представляет собой объект, в который вписаны свойства «быть круглым» и «быть квадратным» (а также все свойства, из них следующие). Таким образом, в ТОМдс объект под названием «круглый квадрат» формализуется как ιx∀F (xF ≡ R ⇒ F ∨ S ⇒ F).
Таким образом, согласно ТОМдс, в объект под названием «круглый квадрат» вписаны в точности два конститутивных свойства («быть круглым» и «быть квадратным»). Однако помимо этого есть множество (на самом деле, бесконечное множество) свойств, которые экземплифицируются этим объектом, например: свойство «не быть красным», свойство «не иметь вписанным свойство "быть красным"», свойство «не быть определенным в отношении длины своей стороны», свойство «быть некогда мыслимым Бертраном Расселом», свойство «иметь вписанными в точности два конститутивных свойства», свойство «быть не полностью определенным».
Рассмотрим другой популярный пример — Пегаса. Среди прочего, в Пегаса вписаны свойства «быть лошадью», «иметь крылья», «быть прирученным Беллерофонтом». Однако есть также бесконечное множество свойств, которые Пегас экземплифицирует, например: свойство «не быть определенным в отношении количества волосков в своем хвосте», свойство «быть персонажем греческой мифологии», свойство «быть вымышленным объектом».
Нужно подчеркнуть, что нечто, во что вписано свойство «быть лошадью», само не является лошадью (в обычном предикативном смысле слова «являться» (“is”)). Аналогичным образом нечто, во что вписаны свойства «быть круглым» и «быть квадратным», само не является ни круглым, ни квадратным. Это означает, что нечто, во что вписано свойство «быть лошадью», не принадлежит к классу лошадей, и нечто, во что вписано свойство «быть круглым» и «быть квадратным», не принадлежит ни к классу круглых предметов, ни к классу квадратных предметов. Скорее предметы, в которые вписаны свойства «быть лошадью», «быть квадратом» или «быть датским принцем», являются абстрактными объектами — абстрактными в том смысле, что они не являются ни чем-то ментальным, ни чем-то пространственно-временным. В целом все, во что вписано по меньшей мере одно свойство, является абстрактным объектом в этом смысле [28].
Рассмотрим, как ТОМдс избегает других предполагаемых парадоксов, упомянутых в разделе 4. Первое из возражений заключалось в том, что объекты вроде круглого квадрата нарушают закон противоречия, поскольку являются одновременно круглыми и не-круглыми. Однако, согласно ТОМдс, объект под названием «круглый квадрат» — ιx∀F (xF ≡ R ⇒ F ∨ S ⇒ F) — не является круглым (т.е. не экземплифицирует свойство «быть круглым»). Таким образом, противоречия в этом случае не возникает.
Второе возражение заключалось в том, что существующая золотая гора также будет нарушать закон противоречия, поскольку, если подобного объекта нет, она будет одновременно существующей и несуществующей. ТОМдс может предложить на это возражение следующий ответ: объект под названием «золотая гора» формализуется как ιx∀F (xF ≡ G ⇒ F ∨ M ⇒ F ∨ E! ⇒ F). В такой объект вписано свойство «быть существующим», но он не экземплифицирует это свойство. Поскольку из «в b вписано F» не следует «b экземплифицирует F», здесь нет противоречия.
Согласно ТОМдс, объект синий формализуется как ιx∀F (xF ≡ B ⇒ F), т.е. как объект, в который вписаны исключительно свойства, которые следуют из бытия синим. Таким образом, объект синий экземплифицирует свойство «иметь вписанными только те свойства, которые следуют из бытия синим». Дело не обстоит таким образом, что объект синий имеет в точности одно свойство и в то же самое время имеет по меньшей мере два свойства — по крайней мере, если мы употребляем слово «имеет» в одинаковом смысле в обоих этих случаях. Следовательно, предполагаемое противоречие исчезает.
Далее, согласно ТОМдс, объект под названием «круглый квадрат», т.е. ιx∀F (xF ≡ R ⇒ F ∨ S ⇒ F), не занимает места в пространстве. Или, если выражаться более точно, он не экземплифицирует свойство «занимать некоторое место в пространстве» (хотя, возможно, в него вписано это свойство — в том случае, если из свойства «быть круглым» следует свойство «занимать место в пространстве»).
Аналогичным образом, согласно ТОМдс, объект под названием «золотая гора», т.е. ιx∀F (xF ≡ G ⇒ F ∨ M ⇒ F), не экземплифицирует свойство «быть доступным для чувственного восприятия» (в лучшем случае в него вписано это свойство). В таком случае нет ничего парадоксального в том, что никто никогда не видел золотой горы и что невозможно определить местоположение круглого квадрата.
Наконец, ТОМдс лишена того контринтуитивного следствия, что единственным различием между существующими и несуществующими объектами является то, что у последних нет свойства существования, так что, когда объект перестает существовать, абсолютное большинство его свойств (таких как «быть человеком», «любить оладьи», «быть вспыльчивым» и т.д.) остаются в точности теми же. Рассмотрим еще раз моего несуществующего зеленоглазого двойника. Согласно ТОМдс, в этот объект вписаны свойства «быть человеком», «быть женщиной», «быть философом» и т.д., однако он не экземплифицирует эти свойства — поэтому он не принадлежит к классу философов-женщин; он не принадлежит даже к классам людей или живых существ. Таким образом, ясно, что несуществование моего зеленоглазого двойника является далеко не единственным его отличием от меня. В целом, согласно ТОМдс, несуществующие объекты являются объектами особого рода, весьма отличными от обычных существующих объектов. Ниже мы будем называть их «мейнонговы объекты».
5.4 Несуществование не обязательно
ТОМдс уходит очень далеко от ТОМи. Вспомним, что, согласно ТОМи, объект под названием «золотая гора» является не абстрактным объектом, но предметом настолько же конкретным, насколько конкретна всякая гора, существующая в реальном мире. Кроме того, — и этот момент связан с предыдущим — идея о том, что некоторые объекты не существуют, является краеугольным камнем ТОМи, однако она не столь существенна для ТОМдс, поскольку не играет в рамках последней никакой важной роли. В рамках ТОМдс мейнонговы объекты определяются как особого рода абстрактные объекты (а именно, абстрактные объекты, к которым применимо два вида предикатов). Разумеется, мы можем решить называть эти объекты «несуществующими», однако, вне зависимости от того, примем ли мы такое решение или нет, в самой теории от этого ничего не поменяется. Согласно ТОМи, единственное различие между мейнонговыми и обыкновенными объектами заключается в предполагаемом несуществовании первых, тогда как в ТОМдс мейнонговы объекты отличаются от обыкновенных тем, что только первые являются абстрактными объектами, в которые вписаны свойства. Этого оказывается вполне достаточно, чтобы отличить мейнонговы объекты от обыкновенных. Таким образом, у нас отпадает нужда предполагать, что существование является свойством индивидов и что имеется различие между высказываниями «нет таких-то объектов» и «таких-то объектов не существует».
Если ТОМдс отлична от ТОМи по самой своей сути, то возникает вопрос о том, в какой степени ТОМдс может решить те задачи, для решения которых была предложена ТОМи. И кажется, что ТОМдс не может справиться со всем тем, с чем была призвана справиться ТОМи. Во-первых, рассмотрим проблему интенциональности: если кто-то боится дьявола, значит ли это, что он боится абстрактного объекта? Это кажется психологически невозможным, поскольку абстрактный объект, очевидно, никак не может кому-либо навредить. Во-вторых, вспомним проблему отрицательных единичных высказываний о существовании: астрономы утверждают, что Вулкана не существует. Отрицают ли они тем самым существование абстрактного объекта, в который всего лишь вписано бытие такой-то планетой? Вряд ли. Скорее они отрицают существование чего-то, что в собственном смысле является планетой, т.е. существование конкретной материальной вещи. Наконец, рассмотрим проблему повествования о прошлом и будущем. Когда учитель говорит на уроке истории философии о Сократе, имеет ли он в виду абстрактный объект, в который только лишь вписаны все свойства, которые Сократ («реальный» Сократ) когда-то экземплифицировал? Судя по всему нет. Если его сознание и направлено на какой-то объект, то этим объектом, судя по всему, является «реальный» Сократ, а не его абстрактный двойник.
Возможно, что сторонники ТОМдс найдут способы ответить на эти возражения и их теории в конце концов смогут предложить решения для проблемы интенциональности, проблемы единичных высказываний о существовании и проблемы повествования о будущих и прошлых объектах. Но даже если им этого не удастся, то все же не вызывает сомнения, что неомейнонгианские теории объектов действительно могут быть плодотворны во многих аспектах. В частности, они способы предложить нам основания для построения непротиворечивых онтологий вымышленных объектов (ряд других их применений можно найти, прежде всего, в работах Джакета, Парсонса и Залты).
6. Темы для дальнейшего исследования
Существует несколько направлений, в которых можно далее развивать мейнонгианскую теорию объектов. Вот некоторые из них [29].
1. Как ТОМнэ, так и ТОМдс, вероятно, выиграли бы от прояснения использующихся в них базовых различий, а именно: различия между нуклеарными и экстрануклеарными свойствами и различия между двумя связками соответственно. 2. Одной из черт зрелой теории объектов Мейнонга, о которой до сих пор ничего не было сказано, является «учение о вплетенности». Вплетенность (implexion) — это отношение между неполными и полными объектами, которое, кажется, является очень сходным с тем, что мы обычно называем «инстанциированием», т.е. с отношением между универсалиями и партикуляриями. Неполные объекты «вплетены» в полные (см. [Meinong 1972, §29]). Сам Мейнонг в итоге пришел к тому, чтобы рассматривать неполные объекты как универсалии (см. [Meinong 1972, 739f]). Мейнонгианская теория объектов, таким образом, может быть интерпретирована как сложная и утонченная теория универсалий, в частности — как теория типов (в противоположность свойствам), что, в свою очередь, может дать ей новые области применения. 3. На протяжении всей этой статьи мы придерживались реалистической позиции в отношении свойств. Однако положительное решение вопроса о том, действительно ли теория мейнонговых объектов с необходимостью имеет онтологические обязательства в отношении свойств, не является несомненным. Онтологически нейтральный квантор, а также использование не-объектных переменных для предикатов (а не для имен предикатов или свойств) могут помочь избежать этих обязательств и тем самым сделать мейнонгианскую теорию объектов куда более экономной.
Библиография
- Alai, Mario, 2006, “Speaking of Nonexistent Objects,” in Raspa, Venanzio (ed.), Meinongian Issues in Contemporary Italian Philosophy, Heusenstamm: Ontos, 119–159.
- Azzouni, Jody, 2004, Deflating Existential Consequence: A Case for Nominalism, New York: Oxford University Press.
- –––, 2010, Talking about Nothing: Numbers, Hallucinations, and Fictions, New York: Oxford University Press.
- Barbero, Carola, 2005, Madame Bovary: Something Like a Melody, Milano: Edizioni Albo Versorio.
- Berto, Francesco, 2008, “Modal Meinongianism for Fictional Objects,” Metaphysica, 9: 205–218.
- Brentano, Franz, 1874, Psychology from an Empirical Standpoint, translated by Anto C. Rancurello, D. B. Terrell, and Linda L. McAlister, introduction by Peter Simons, London: Routledge, 1995.
- Brock, Stuart, 2002, “Fictionalism about Fictional Characters,” Noûs, 36: 1–21.
- Castañeda, Hector-Neri, 1972, “Thinking and the Structure of the World,” Critica, 6: 43–86.
- –––, 1979, “Fiction and Reality: Their Fundamental Connections. An Essay on the Ontology of Total Experience,” Poetics, 8: 31–62.
- –––, 1990, “Fiction, Perception, and Forms of Predication (Reply to Künne),” in Klaus Jacobi and Helmut Pape (eds.), Thinking and the Structure of the World. Hector-Neri Castañeda's Epistemic Ontology Presented and Criticised, Berlin: de Gruyter, 268–284.
- Chakrabarti, Arindam, 1997, Denying Existence. The Logic, Epistemology and Pragmatics of Negative Existentials and Fictional Discourse (Synthese Library, Volume 261), Dordrecht: Kluwer.
- Chisholm, Roderick M., 1972, “Beyond Being and Nonbeing,” in Haller, Rudolf (ed.), Jenseits von Sein und Nichtsein. Beiträge zur Meinong-Forschung, Graz: Akademische Druck- und Verlagsanstalt, 25–33.
- Everett, Anthony, 2005, “Against Fictional Realism,” Journal of Philosophy, 102: 624–649.
- –––, 2007, “Pretense, Existence, and Fictional Objects,” Philosophy and Phenomenological Research, 74: 56–80.
- Findlay, John N., 1963, Meinong's Theory of Objects and Values, Oxford: Oxford University Press.
- Fine, Kit, 1982, “The Problem of Non-existents. I. Internalism.” Topoi, 1: 97–140.
- –––, 1983, “Symposium: A Defence of Arbitrary Objects, I,” Proceedings of the Aristotelian Society (Supplementary Volume), 57: 55–77.
- –––, 1984, “Critical Review of Parsons' Nonexistent Objects,” Philosophical Studies, 45: 94–142.
- –––, 1985, Reasoning With Arbitrary Objects, Oxford: Blackwell.
- Frege, Gottlob, 1966, “Function and Concept,” translated by P. T. Geach, in Translations from the Philosophical Writings of Gottlob Frege, edited by Peter Geach and Max Black, Oxford: Blackwell, 21–41.
- Friend, Stacie, 2007, “Fictional Characters,” Philosophy Compass, 2: 141–156.
- Geach, Peter Thomas, 1971, [Review of:] Rush Rhees, Without Answers, Journal of Philosophy, 68: 531–532.
- Goodman, Jeffrey, 2010, “Fictionalia as Modal Artifacts,” Grazer Philosophische Studien, 80: 21–46.
- Griffin, Nicholas, 1985–86, “Russell's Critique of Meinong's Theory of Objects,” in Rudolf Haller (ed.), Non-Existence and Predication, Amsterdam: Rodopi (= Grazer Philosophische Studien, Volumes 25/26), 375–401.
- Grossmann, Reinhardt, 1974, Meinong, London: Routledge & Kegan Paul.
- –––, 2001, “Meinong's Main Mistake,” in Liliana Albertazzi, Dale Jacquette, and Roberto Poli (eds.), The School of Alexius Meinong (Western Philosophy Series 57), Aldershot: Ashgate, 477–488.
- Hinchliff, Mark, 1988, A Defense of Presentism, Doctoral dissertation, Princeton University.
- Hintikka, Jaakko, 1959, “Existential Presuppositions and Existential Commitments,” Journal of Philosophy, 56: 125–137.
- –––, 1984, “Are There Nonexistent Objects? Why Not? But Where Are They?” Synthese, 60: 451–458.
- Howell, Robert, 1979, “Fictional Objects: How They Are and How They Aren't,” Poetics, 8: 129–177.
- Hume, David, 2000, A Treatise of Human Nature, Oxford: Oxford University Press.
- Jackson, Frank, 1980, “Ontological Commitment and Paraphrase,” Philosophy, 55: 303–315.
- Jacquette, Dale, 1989a, “On the Objects' Independence from Thought, by Ernst Mally: Translation and Commentary,” Man and World, 22: 215–231.
- –––, 1989b, “Mally's Heresy and the Logic of Meinong's Object Theory,” History of Philosophical Logic, 10: 1–14.
- –––, 1996, Meinongian Logic. The Semantics of Existence and Nonexistence (Perspectives in Analytical Philosophy 11), Berlin–New York: de Gruyter.
- Jorgensen, Andrew Kenneth, 2002, Meinong's Theory of Non-existent Objects (Ph.D. Thesis, Temple University), Ann Arbor, MI: University Microfilms International.
- Kant, Immanuel, 2003, Critique of Pure Reason, translated by Norman Kemp Smith, with a new preface by Howard Caygill, New York: Palgrave Macmillan.
- Kroon, Frederick, 2008, “Much Ado about Nothing: Priest and the Reinvention of Noneism,” Philosophy and Phenomenological Research, 76: 199–207.
- Künne, Wolfgang, 1990, “Perception, Fiction, and Elliptical Speech,” in Klaus Jacobi and Helmut Pape (eds.), Thinking and the Structure of the World. Hector-Neri Castañeda's Epistemic Ontology Presented and Criticised, Berlin: de Gruyter, 259–267.
- Lambert, Karel, 1982, “A Logical Interpretation of Meinong's Principle of Independence,” Topoi 1–2, 87–96.
- –––, 1983, Meinong and the Principle of Independence. Its Place in Meinong's Theory of Objects and Its Significance in Contemporary Philosophical Logic, Cambridge: Cambridge University Press.
- Lambert, Karel (ed.), 1991, Philosophical Applications of Free Logic, Oxford: Oxford University Press.
- Leibniz, Gottfried Wilhelm, 1976, Discourse on Metaphysics / Correspondence with Arnauld / Monadology, Chicago: Open Court.
- Lejewski, Czeslaw, 1954, “Logic and Existence,” British Journal for the Philosophy of Science, 5: 104–119.
- Leonard, Henry S., 1956, “The Logic of Existence,” Philosophical Studies, 7: 49–64.
- Lewis, David, 1990, “Noneism or Allism?” Mind 99, 23–31.
- –––, 2004, “Tensed Quantifiers,” in D. Zimmerman (ed.), Oxford Studies in Metaphysics (Volume 1), Oxford: Oxford University Press, 3–14.
- Linsky, Bernard, and Zalta, Edward N., 1994, “In Defense of the Simplest Quantified Modal Logic,” Philosophical Perspectives, 8: 431–458.
- Lihoreau, Franck (ed.), 2011, Truth in Fiction, Heusenstamm: Ontos.
- Macdonald, Margaret, 1954, “The Language of Fiction,” Proceedings of the Aristotelian Society, Supp. Vol. 27: 165–184.
- Mally, Ernst, 1912, Gegenstandstheoretische Grundlagen der Logik und Logistik, (Zeitschrift für Philosophie und philosophische Kritik 148), Leipzig: Barth.
- Markosian, Ned, 2004, “A Defense of Presentism,” in D. Zimmerman (ed.), Oxford Studies in Metaphysics (Volume 1), Oxford: Oxford University Press, 47–82.
- McGinn, Colin, 2000, Logical Properties. Identity, Existence, Predication, Necessity, Truth, Oxford: Clarendon.
- Meinong, Alexius, 1960, “On the Theory of Objects,” in Roderick Chisholm (ed.), Realism and the Background of Phenomenology, Glencoe, Ill.: Free Press, 76–117. [German original first published in Meinong 1904.]
- –––, 1972, Über Möglichkeit und Wahrscheinlichkeit, in Rudolf Haller and Rudolf Kindinger (eds.), Alexius Meinong Gesamtausgabe VI, Graz: Akademische Druck- und Verlagsanstalt. [Originally published in 1915.]
- –––, 1973, “Über die Stellung der Gegenstandstheorie im System der Wissenschaften,” in Rudolf Haller and Rudolf Kindinger (eds.), Alexius Meinong Gesamtausgabe V, Graz: Akademische Druck- und Verlagsanstalt, 197–365. [Originally published in 1907.]
- Meinong, Alexius (ed.), 1904, Untersuchungen zur Gegenstandstheorie und Psychologie, Leipzig: Barth.
- Nolan, Daniel, 2008, “Properties and Paradox in Graham Priest's Towards Non-Being,” Philosophy and Phenomenological Research, 76 (1): 191–198.
- Noth, Winfried, 2006, “Representations of Imaginary, Nonexistent, or Nonfigurative Objects,” Cognitio: Revista de Filosofía, 7: 277–291.
- Orlando, Eleonora, 2008, “Fictional Names Without Fictional Objects,” Crítica. Revista Hispanoamericana de Filosofía, 40: 111–127.
- Parsons, Terence, 1975, “A Meinongian Analysis of Fictional Objects,” Grazer Philosophische Studien, 1: 73–86.
- –––, 1980, Nonexistent Objects, New Haven: Yale University Press.
- –––, 1982, “Are There Nonexistent Objects?” American Philosophical Quarterly, 19: 365–371.
- Pasniczek, Jacek, 1997, The Logic of Intentional Objects: A Meinongian Version of Classical Logic, Dordrecht: Kluwer.
- –––, 2001, “The Meinongian Logic of Fiction,” in Liliana Albertazzi, Dale Jacquette, and Roberto Poli (eds.), The School of Alexius Meinong (Western Philosophy Series 57), Aldershot: Ashgate, 457–476.
- Perszyk, Kenneth J., 1993, Nonexistent Objects. Meinong and Contemporary Philosophy (Nihoff International Philosophy Series 49), Dordrecht: Kluwer.
- Priest, Graham, 2005, Towards Non-Being. The Logic and Metaphysics of Intentionality, Oxford: Clarendon.
- –––, 2008, “Replies to Nolan and Kroon,” Philosophy and Phenomenological Research, 76: 208–214.
- Prior, A. N., 1968, Papers on Time and Tense, Oxford: Clarendon Press.
- –––, 1971, Objects of Thought, P. T. Geach and A. J. P. Kenny (eds.), Oxford: Clarendon Press.
- Proudfoot, Diane, 2006, “Possible Worlds, Semantics and Fiction,” Journal of Philosophical Logic, 35: 9–40.
- Quine, Willard van Orman, 1953, “On What There Is,” in From a Logical Point of View, Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1–19.
- Rapaport, William J., 1978, “Meinongian Theories and a Russellian Paradox,” Noûs, 12: 153–180.
- –––, 1981, “How to Make the World Fit Our Language: An Essay in Meinongian Semantics,” Grazer Philosophische Studien, 14: 1–21.
- Reid, Thomas, 1785, Essays on the Intellectual Powers of Man, Derek R. Brookes (ed.), University Park, Penns.: Pennsylvania State University Press, 2002.
- Reicher, Maria Elisabeth, 2001, “Predicable and Non-Predicable Universals,” in Uwe Meixner (ed.), Metaphysics in the Post-Metaphysical Age. Proceedings of the 22nd International Wittgenstein Symposium. Kirchberg am Wechsel (Austria) 1999 (Schriftenreihe der Wittgenstein-Gesellschaft 28), Wien: öbv&hpt, 89–98.
- –––, 2005a, Referenz, Quantifikation und ontologische Festlegung, Frankfurt am Main: Ontos.
- –––, 2005b, “Russell, Meinong, and the Problem of Existent Nonexistents,” in Imaguire, Guido/ Linsky, Bernard (eds.), On Denoting: 1905–2005, München: Philosophia, 167–193.
- Rescher, Nicholas, 1969, “The Concept of Non-Existent Possibles,” in Essays in Philosophical Analysis, Pittsburgh: University of Pittsburgh Press.
- Routley, Richard, 1966, “Some Things Do Not Exist,” Notre Dame Journal of Formal Logic, 7: 251–276.
- –––, 1979, “The Semantical Structure of Fictional Discourse,” Poetics, 8: 3–30.
- –––, 1980, Exploring Meinong's Jungle and Beyond, Canberra: Research School of the Social Sciences.
- Russell, Bertrand, 1903, Principles of Mathematics, Cambridge: Cambridge University Press.
- –––, 1973a, “Review of: A. Meinong, Untersuchungen zur Gegenstandstheorie und Psychologie,” in Douglas Lackey (ed.), Bertrand Russell. Essays in Analysis, London: Allen and Unwin, 77–88. [Originally published in Mind, 14 (1905): 530–538].
- –––, 1973b, “Review of: A. Meinong, ‘Über die Stellung der Gegenstandstheorie im System der Wissenschaften’,” in Douglas Lackey (ed.), Bertrand Russell. Essays in Analysis, London: Allen and Unwin, 89–93. [Originally published in Mind, 16 (1907): 436–439].
- –––, 1973c, “On Denoting,” in Douglas Lackey (ed.), Bertrand Russell. Essays in Analysis, London: Allen and Unwin, 103–119. [Originally published in Mind 14 (1905), 479–493.]
- Salmon, Nathan, 1998, “Nonexistence,” Noûs, 32 (3): 277–319.
- Schnieder, Benjamin and von Solodkoff, Tatjana, 2009, “In Defence of Fictional Realism,” The Philosophical Quarterly, 59: 138–149.
- Searle, John R., 1983, Intentionality. An Essay in the Philosophy of Mind, Cambridge: Cambridge University Press.
- Sierszulska, Anna, 2005, Meinong on Meaning and Truth, Frankfurt/Main: Ontos.
- Simons, Peter, 1992, “On What There Isn't: The Meinong-Russell Dispute,” in Philosophy and Logic in Central Europe from Bolzano to Tarski. Selected Essays, Dordrecht: Kluwer, 159–191.
- –––, 1994, “Meinong's Contribution to the Development of Non-Classical Logic,” Conceptus, 27 (71): 187–202.
- Smith, Barry, 1980/81, “Ingarden vs. Meinong on the Logic of Fiction,” Philosophy and Phenomenological Research, 4 (1): 93–105.
- Smith, David W., 1975, “Meinongian Objects,” Grazer Philosophische Studien, 1: 43–71.
- Smith, Janet Farrell, 1985, “The Russell-Meinong Debate,” Philosophy and Phenomenological Research, 45: 305–350.
- Swanson, Carolyn, 2011, Reburial of Nonexistents. Reconsidering the Meinong-Russell-Debate, Amsterdam–New York: Rodopi.
- Thomasson, Amie L., 1996, “Fiction, Modality and Dependent Abstracta,” Philosophical Studies, 84: 295–320.
- van Inwagen, Peter, 1977, “Creatures of Fiction,” American Philosophical Quarterly, 14 (4): 299–308.
- Voltolini, Alberto, 2006, How Ficta Follow Fiction. A Syncretistic Account of Fictional Objects, Dordrecht: Springer.
- White, Morton, 1968, “The Use of ‘Exists’,” in Iseminger, Gary (ed.), Logic and Philosophy, New York: Appleton–Century–Crofts, 127–145.
- Williams, C. J. F., 1981, What Is Existence? Oxford: Clarendon.
- Wolterstorff, Nicholas, 1980, Works and Worlds of Art, Oxford: Clarendon.
- Zalta, Edward N., 1983, Abstract Objects. An Introduction to Axiomatic Metaphysics, Dordrecht: Reidel.
- –––, 1988, Intensional Logic and the Metaphysics of Intentionality, Cambridge: MIT Press.
- –––, 1992, “On Mally's Alleged Heresy: A Reply,” History of Philosophical Logic, 13 (1): 59–68.
- –––, 1995, “Two (Related) World Views,” Noûs, 29 (2): 189–211.
- Zemach, Eddy M., 1993, “Existence and Nonexistents,” Erkenntnis, 39: 145–166.
- –––, 1996, “Emotion and Fictional Beings,” Journal of Aesthetics and Art Criticism, 54: 41–48.
Перевод А.Т. Юнусова
Примечания
[1] Различие между значением этих двух видов высказываний может быть интерпретировано одним из двух способов. Согласно одной интерпретации, «существует» выражает один способ бытия, а «есть» — другой (критику различия в способах бытия см. в [Reicher 2005a]). Тогда как согласно другой интерпретации, «существует» выражает единственный имеющийся способ бытия, а у «есть» вообще отсутствует какой бы то ни было онтологически смысл.
[2] Некоторые философы утверждают, что мейнонгианцы (и даже сам Мейнонг) не принимают на себя онтологических обязательств по отношению к несуществующим предметам. Очевидно, что ответ на вопрос о том, так это или нет, зависит не в последнюю очередь от ответа на вопрос о том, что именно означает принимать на себя онтологические обязательства по отношению к чему-либо, рассмотрение которого ведет к чрезвычайно тонкой, сложной и неоднозначной дискуссии, вдаваться в подробности которой здесь нет возможности (обсуждение этой темы см., например, в [Reicher 2005a]).
[3] Похожих взглядов придерживался философ XVIII века Томас Рид (см. [Reid 1785]). Взгляды Рида обсуждаются и сравниваются со взглядами Брентано, Мейнонга, Финдли и Энском в [Prior 1971].
[4] Для того чтобы лучше ухватить существо проблемы, предположим пока, что между высказываниями «F существуют» и «есть F» нет разницы.
[5] Здесь не место вдаваться в обсуждение достоинств и недостатков различных версий свободных логик. Для наших целей достаточным будет отметить, что как (ЭО), так и (ПП) являются в первом приближении в высшей степени правдоподобными, а значит, мы не должны отказываться от них без существенных на то оснований.
[6] Иногда сторонники стратегии операторов рассказа используют неопределенный оператор рассказа «согласно некоторому рассказу» (в смысле: «согласно какому-либо рассказу: тому или иному»).
[7] Однако из высказывания (1’) может следовать высказывание
(2’) Согласно рассказу S, есть летающие лошади;
и высказывание
(3’) Согласно рассказу S, Пегас существует.
Эти следствия, однако, не представляют проблемы, поскольку они не противоречат высказываниям «летающих лошадей нет» и «Пегаса не существует».
[8] Защиту обобщенной стратегии операторов можно найти в [Brock 2002]. Оператор Брока, однако, является не оператором рассказа, но оператором, который мы могли бы назвать «оператор теории» (или «оператор убеждения»). Он читается: «согласно гипотезе реалиста» (где «гипотеза реалиста» — это предположение, что вымышленные объекты есть). Эта стратегия защищена от приведенных выше возражений, однако могут оставаться сомнения относительно того, верно ли она изображает интуиции реализма о вымышленных объектах. То же самое верно и относительно разбора вопроса в [Everett 2005], согласно которому авторы и литературные критики участвуют в некоего рода «притворстве» (“pretense”).
[9] На протяжении всей данной статьи посылки, которые вводятся без их обсуждения, представляют собой посылки, которые мы считаем в первом приближении истинными.
[10] Грэм Прист даже отрицает, что из высказывания 1 («Пегас — это летающая лошадь») следует высказывание «Летающие лошади есть». Вместо этого он утверждает, что из высказывания 1 следует высказывание «для некоторого х, х является летающей лошадью». Является ли это различие чисто лингвистическим, зависит, разумеется, в том числе от того, как мы интерпретируем слово «есть» (см. прим. 1).
[11] Обратите внимание, что аналогичные рассуждения работают и в случае принципа экзистенциального обобщения. (ЭО) был выше сформулирован как
(ЭО) Fb → ∃x(Fx),
и для него была предложена следующая трактовка:
(ЭОа) Если b является F, то есть нечто, что является F.
Эта
трактовка может быть принята мейнонгианцами (и принимается ими фактически). При
этом мейнонгианцы не могут принять трактовку вида
(ЭОb) Если
b является F, то
существуют F.
[12] Согласно Маркосяну [Markosian 2004], сторонником мейнонгианского решения проблемы прошлых и будущих объектов является Марк Хинчлиф.
[13] По крайней мере, это одна из возможных интерпретаций того, что представляет собой объект под названием «синий», согласно ТОМи. Мы также можем интерпретировать объект синий иначе, а именно — в виде ιx∀F (Fx ≡ B ⇒ F), т.е. как объект, который имеет все те и только те свойства, которые следуют из свойства «быть синим» (такие, например, как «быть окрашенным» и т.д.). Трудно решить, понимал ли Мейнонг в ранней версии своей теории объектов объект синий в первом или во втором смысле. Однако, поскольку этот вопрос имеет чисто исторический интерес, мы будем ради удобства считать, что, согласно ТОМи, правильной интерпретацией сущности этого объекта является первая, и отложим более сложную интерпретацию на потом (см. раздел 5.2).
[14] Неполные объекты нарушают принцип, согласно которому для каждого свойства P и каждого объекта х, х либо является экземплификацией P, либо является экземплификацией отрицания P. Однако неполные объекты не нарушают принцип, согласно которому для каждого свойства P и каждого объекта х, х либо является экземплификацией P, либо не является экземплификацией P.
[15] Различие между полными и неполными объектами помогает решить некоторые трудности, связанные с вымышленными объектами: сколько волосков в хвосте Пегаса? какой был размер обуви у прапрабабушки Шерлока Холмса? (Мы исходим из того, что соответствующие рассказы не дают нам никаких намеков относительно ответов на эти вопросы.) Мейнонгианские ответы на эти вопросы просты и правдоподобны: такой объект, как Пегас, не является определенным в отношении точного числа волосков в его хвосте; такой объект, как Шерлок Холмс, не является определенным в отношении размера обуви его прапрабабушки. В целом вымышленные объекты являются в высшей степени неполными.
[16] Критику Расселом ТОМи см. в [Russell 1973a, 1973b, 1973c]. Мейнонг ответил на критику в [Meinong 1973]. В его ответе Расселу вполне можно увидеть предвосхищение пересмотренной версии MOTи (см. [Rapaport 1978]), которая будет в общих чертах очерчена в разделе 5. Подробное обсуждение полемики Рассела и Мейнонга см. в [Smith 1985; Griffin 1985–86; Simons 1992].
[17] Это различение изначально было введено Эрнстом Малли, учеником Мейнонга, и сам Мейнонг принял его в зрелой версии своей теории объектов. Двумя современными сторонниками этой стратегии являются Теренс Парсонс и Дейл Джакет. См. [Meinong 1972; Parsons 1980; Jacquette 1996], а также [Routley 1980].
[18] Эту стратегию также впервые предложил Малли (см. [Mally 1912]). Она используется Гектором-Нери Кастанедой, Питером ван Инвагеном, Уильямом Дж. Рапапортом, Эдвардом Н. Залтой и другими. См., например, [Castañeda 1972; van Inwagen 1977; Rapaport 1978; Zalta 1983, 1988]. Сам Мейнонг никогда ее не использовал.
[19] Книга Приста получила широкую известность, и его теория вызвала довольно обширную дискуссию. См., например, раздел Book Symposium в журнале Philosophy and Phenomenological Research, № 76 (2008), которой состоит из статей Дэниэла Нолана, Фредерика Круна, а также, конечно, ответов самого Приста.
[20] Хотя Прист не говорит этого прямо, можно предположить, что они обладают такими свойствами как «быть круглым в некотором не-реальном мире», «быть детективом в некотором не-реальном мире» и т.д. Если это так, то данное решение становится по своей структуре сходным со стратегией двух связок. Проблема недоопределенности несуществующих объектов в реальном мире также поднимается в [Nolan 2008, 191–193]. Нолан утверждает, что эта проблема особенно остра в случае объектов математики. Прист отвечает на это в [Priest 2008].
[21] Прист утверждает, что не-реальные миры сами также являются несуществующими объектами. Из этой позиции, вкупе со всем, что было сказано о его теории выше, кажется, следует (хотя Прист и не говорит об этом прямо), что несуществующие миры состоят (частично) из существующих объектов. Ибо Пегас, например, существует в тех мирах, в которых дела обстоят так, как изображено в греческой мифологии. Судя по всему, тут не будет достаточным просто сказать, что Пегас «на самом деле» (“really”) не существует этих мирах (поскольку сами эти миры являются несуществующими), потому что Прист говорит о Пегасе, что он обладает в этих мирах свойствами, влекущими существование, а если существование в несуществующих мирах было бы не «настоящим» (“real”) существованием, то, кажется, из этого бы следовало, что объекты, существующие в несуществующих мирах, не могли бы в прямом смысле иметь влекущих существование свойств.
[22] Однако среди сторонников различения нуклерных и экстрануклеарных свойств нет полного согласия относительно того, какие именно свойства являются экстрануклеарными. В противоположность Парсонсу, Дейл Джакет классифицирует интенциональные свойства как нуклеарные [Jacquette 1996, 73f.].
[23] Я использую индексы «n» и «e», для обозначения нуклеарных и экстрануклеарных свойств соответственно.
[24] Мы могли бы также отказаться от различия конститутивных и консеквентных свойств и интерпретировать объект «синий» как ιx∀Fn(Fnx ≡ Fn = Bn). Такой объект имеет в точности одно нуклеарное свойство, а именно — свойство «быть синим». Однако подобный объект имеет бесконечно много экстрануклеарных свойств, среди которых будет и свойство «обладать в точности одним нуклеарным свойством». Таким образом, нам удается избежать парадокса, так же как и в случае формализации ιx∀Fn(Fnx ≡ Bn ⇒ Fn).
[25] В свете этого учения возникает сложный вопрос: в чем заключается различие между экстрануклеарным свойством и его нуклеарным аналогом? Обсуждение этого вопроса см. в [Reicher 2005b].
[26] Тем не менее ТОМнэ можно усилить, введя в нее положение о том, что не только у всякого экстрануклеарного свойства есть нуклеарный аналог, но и, наоборот, у всякого нуклеарного свойства есть экстрануклеарный аналог (это положение вводится в [Parsons 1980, 167]). Разумеется, это еще более заостряет вопрос о том, каким образом нам отличать нуклеарные свойства от экстрануклеарных. Однако если мы принимаем, что все свойства идут в парах нуклеарное-экстрануклеарное, то становится возможным сказать: круглый квадрат экземплифицирует только нуклеарные круглость и квадратность, тогда как каждый из существующих квадратов экземплифицирует экстрануклеарную квадратность. Золотая гора (несуществующая) экземплифицирует только нуклеарные золотистость и горность, тогда как каждая из существующих гор экземплифицирует экстрануклеарную горность. Мы могли бы утверждать, что принцип противоречия касается только экстрануклеарных свойств и что из нуклеарной горности предмета не следует, что этот предмет может быть воспринят чувственно или что он располагается в пространстве, поскольку предмет, который экземплифицирует только нуклеарную горность, не является горой в обычном смысле. Подобное расширение ТОМнэ весьма сильно сблизило бы ее с теорией двух связок (см. следующий раздел).
[27] Ван Инваген применяет это различение только к вымышленным объектам (в более узком смысле, связанном с онтологией искусства), однако это его различение кажется аналогичным по своим функциям и духу тем различениям, которые вводят Малли и Кастанеда.
[28] Согласно той интерпретации, которой мы следуем здесь, свойства вида «иметь вписанным свойство "быть F"» могут экземплифицироваться только абстрактными объектами. Другой интерпретацией была бы трактовка, согласно которой мы бы, например, предполагали, что существующий «реальный» человек экземплифицирует как свойство «быть человеком», так и свойство «иметь вписанным свойство "быть человеком"», тогда как все то, что имеет вписанным свойство «быть человеком», не экземплифицируя это свойство, является абстрактным объектом.
[29] Обсуждение перечисленных ниже тем можно найти в [Reicher 2001] и [Reicher 2005b].
[i] Переводчик благодарит автора статьи, профессора Марию Райхер, за любезные разъяснения некоторых использованных в статье идей, а также Александра Беликова (МГУ) за консультацию в вопросе о некоторых стандартных способах передачи части логической терминологии на русский язык. — Прим. пер. [ii] При переводе настоящей статьи я старался систематически передавать «exists» как «существует», а «there is» как «есть» (и, соответственно, «there is not» как «нет») во всех местах, где это различие могло иметь теоретическое значение. Однако вне контекстов, в которых это различие является теоретически значимым, я позволял себе переводить «there is» любым удобным в соответствующем месте образом («есть», «имеется», «существует»), а предикативный глагол-связку («is», «are») — как «есть», «является», «представляет собой» и т.д. Хотя обсуждение проблем существования в логике нередко сопряжено с различением предикативного и экзистенциального смысла глагола «есть», в рамках данной статьи это различение не играет никакой существенной роли. — Прим. пер.
Как цитировать эту статью
Райхер, Мария. Несуществующие объекты // Стэнфордская философская энциклопедия: переводы избранных статей / под ред. Д.Б. Волкова, В.В. Васильева, М.О. Кедровой. URL=<http://philosophy.ru/nonexistent-objects/>.
Оригинал: Reicher, Maria, "Nonexistent Objects", The Stanford Encyclopedia of Philosophy (Summer 2014 Edition), Edward N. Zalta (ed.), URL = <https://plato.stanford.edu/archives/sum2014/entries/nonexistent-objects/>.
Выделите её и нажмите Ctrl + Enter