Книга Дебры Нейлз, американского историка философии и филолога, «Люди Платона: просопография Платона и других сократиков» увидела свет в 2002-м году [Nails 2002], а ее перевод на русский язык был опубликован около года назад [Нейлз 2019] [1.]. Как пишет автор, она «годами собирала фрагментарную информацию о людях у Платона» (с. 8) и была вынуждена «с трудом пробираться» (с. 9) по территории таких смежных с классической филологией и историей дисциплин, как, например, история математики, антропология и археология.

Книгу Нейлз не стоит читать от начала до конца, как мы обычно привыкли это делать. Она не предназначена для этого, поскольку представляет собой просопографию, то есть руководство по изучению персонажей платоновских диалогов, к которому читатель может обратиться, если захочет получше узнать, кем были персонажи того или иного диалога, а также кем был сам Платон и его ближайшие родственники. В книге приводятся генеалогические схемы Платона, Сократа, Алкивиада и других важных исторических личностей. Кроме того, благодаря книге можно узнать, как, например, выглядели монеты времен тирана Дионисия I и Диона Сиракузского, друга Платона, как археологи обнаружили мастерскую Фидия и что именно они нашли в ней, что было обнаружено при раскопках Академии, как группа афинян осквернила статуи Гермеса, бога-покровителя путешественников, чтобы разубедить суеверных афинян предпринимать вторжение на Сицилию; можно узнать даже такие курьезные подробности, как, например, то, что распутник Каллий, участник диалога «Протагор», держал боевых петухов и растратил свое наследство, предаваясь роскоши, после чего комедиографы высмеяли его, назвав рабом, заклейменным кредиторами.

Помимо статей о «людях» Платона, в ней также много любопытных и важных исторических материалов об Афинах того времени в целом: различные карты, план Афин и их окрестностей, приложение об административном делении Афин, сведения об афинском календаре (или, скорее, календарях, ведь в Афинах V–IV вв. их существовало 3, и они были независимы друг от друга), об основных периодах жизни афинянина, о том, по какому принципу греками практиковались определенные обычаи присвоения имен; даются ссылки на археологические свидетельства и произведения искусства (в частности, любопытен случай с так называемой «стелой Диотимы» (c. 155), найденной в Мантинее и отчасти подходящей под описание мантинеянки Диотимы в «Пире»). Афины V–IV веков в этой книге становятся живым городом со своей насыщенной политической и культурной жизнью, а люди — героями реальных историй, как будто рассказанных нам знакомыми. Свидетельства, собранные Нейлз, могут заинтересовать читателя и побудить к чтению Фукидида, Ксенофонта, Лисия и других авторов V–IV веков. И в этом — тоже ее большая заслуга.

Через введение исторического контекста книга Нейлз способна открыть читателю новые грани творчества Платона: собранные ею материалы достаточно многочисленны, а порой и просто сложны для понимания — в книге же они аккумулированы и представлены в доступной форме. Книгу можно рекомендовать всем, кто читает диалоги Платона и хочет лучше их понять — знание биографии персонажей может существенно повлиять на интерпретацию того или иного диалога. Так, например, знание биографии Фрасимаха позволяет несколько иначе взглянуть на его вызывающие реплики в «Государстве»: он был гражданином Халкидона, оратором и дипломатом, защищавшим свой родной город от возможных репрессий после его неудачного восстания против Афин, и, зная это, мы можем понять, почему он занимает такую острую позицию и с таким рвением защищает ее в разговоре с Сократом.

Нейлз очень аккуратна и осторожна в выборе первоисточников, которыми ей служат «античные надписи, работы историков, литературных деятелей и составителей речей того времени, изредка [курсив мой. — М.Б.] — более поздние античные компиляции и выводы, сделанные на основании первоисточников в современных вторичных источниках» (с. 31). Тем самым Нейлз стремится собрать наиболее достоверный материал, пускай и не такой богатый, как в позднеантичных биографиях, но более близкий к исторической действительности. Хронологическая близость источников к времени жизни Платона и Сократа, как кажется, должна давать более адекватную картину Афин V–IV веков, поскольку, например, позднеантичные биографии достаточно часто дают сомнительную информацию (с. 31), а ранние тексты лучше согласуются как между собой, так и с археологическими данными. Статистический вывод о недостоверности более поздних источников, конечно, не означает, что каждый такой источник недостоверен или что тексты времен Сократа и Платона сами не могут содержать сомнительную информацию и позднейшие вставки. Платоновские диалоги, как совершенно справедливо отмечает Нейлз, «переполнены анахронизмами» (с. 366), а ситуации в них вполне могут быть вымышленными, что должно предостеречь читателя от того, чтобы принимать все написанное Платоном за исторически достоверное свидетельство. Все эти предосторожности способствуют убедительности выписываемых Нейлз биографий.

Любопытно также и то, что в книге Нейлз диалоги даны не по предполагаемой дате их написания, которую установить достаточно сложно, если вообще возможно, — они перечислены в хронологическом порядке главного действия, начиная с «Парменида», где Сократ еще достаточно юн (примерно август 450 года), и заканчивая «Федоном», где рассказывается о беседе Сократа перед казнью (июнь-июль 399 года). Сознательный отказ автора от строгой датировки написания диалогов представляется мне оправданным, поскольку до сих пор не было предложено, насколько я могу судить об этом, ни одной состоятельной концепции, по которой можно было бы хронологически точно определить, когда и что было написано Платоном, и которая бы не запутывала исследователя в различных вехах творчества этого философа.

Что касается моих критических замечаний, то они будут касаться в основном метода исследования, которого придерживается Нейлз. Черпая часть фактических сведений из античной драматургии, Нейлз отмечает: «Даты написания или постановки [пьес — М.Б.]… приведены там, где это необходимо, так как они часто отрицательно влияют на интерпретацию» (с. 13). Здесь автору стоило, на мой взгляд, разъяснить, почему это так. Гипотетические даты написания произведений, очевидно, не самые надежные свидетельства, но почему дата постановки трагедии может исказить интерпретацию Нейлз? Потому ли, что сами эти даты недостоверны? Или потому, что они просто не вписываются в историко-философскую картину Нейлз? Мне сложно судить, насколько дата постановки трагедии или комедии сама по себе — надежное свидетельство. В любом случае, Нейлз предпочитает обходить их стороной, отдавая предпочтение другим данным, например содержанию диалога или пьесы.

Интересны также следующие два высказывания: «Сократ и другие персонажи выдвигают в диалогах доказательства, которые можно абстрагировать от их окружения и проверить на обоснованность» (с. 28). И далее: «Поэтому, хотя к этим доказательствам можно обращаться и независимо от текста, они уже не будут иметь отношения к платоновским диалогам и не будут отражать его метод проведения философского исследования» (с. 28). Мне не очень ясно, почему, например, формализованные Г. Властосом рассуждения из первой части «Парменида» [Vlastos 1954], будучи таким образом лишены исторического контекста, не будут иметь отношения к диалогам Платона, особенно если они приводятся в рамках статьи, которая этот контекст учитывает. Конечно, это не тот способ, каким предпочитал рассуждать Платон в диалогах, а отсутствие исторического контекста, если вообще возможно от него избавиться, способно серьезно исказить нашу интерпретацию, но почему рассуждения персонажей не могут быть проанализированы чисто логически и тем не менее считаться принадлежащими Платону? Автор пишет, что «диалоги Платона — это ни больше, ни меньше, как взаимодействие уникального и всеобщего» (с. 28), то есть процесс познания общего понятия, наделенного высшим онтологическим статусом (идеи), в беседе между конкретными людьми, а «понимание философии как процесса требует от нас столкновения с этим взаимодействием» (c. 28). Это представляется мне верным, однако совсем не убеждает в том, что формальные рассмотрения рассуждений, пусть и лишенные указанного взаимодействия уникального и всеобщего, «не будут иметь отношения к платоновским диалогам» (с. 29). Не совсем понятно, почему формализованное рассуждение не может принадлежать его автору. Кроме того, неясно, можно ли, оставаясь в рамках историко-философского исследования, полностью исключить из рассмотрения исторический контекст формализуемого текста: кажется, что по крайней мере на первом этапе логического анализа мы должны иметь дело именно с текстом диалога, который в этот контекст погружен. Однако выводы, полученные в ходе формально-логического исследования, должны быть затем снова включены в историко-философской контекст и подвергнуться при необходимости повторной интерпретации.

Несмотря на частные неясности, книга Дебры Нейлз в целом представляет собой по-настоящему ценный для читателей и исследователей справочник, позволяющий лучше понять историческую среду, в которой возникли диалоги Платона. Это, несомненно, помогает и в понимании самих диалогов, пускай и содержащих достаточно отвлеченные рассуждения, но в то же время описывающих реальных людей и быт Афин V–IV веков.